Маньяк между строк

Чтобы другие захотели тебя, как у тебя. Желание человека получает свой смысл в желании другого. Жан Лакан. Нет, не то. Бытие для другого. Жан Поль Сартр. Снова мимо. Много слов. Взгляд Другого постоянно сопровождает нас. Не помню, кто сказал, может быть, тот же Лакан, на него похоже, надо перепроверить. Но потом, потом… Мы смотрим на себя глазами Другого. Всегда глазами другого. Образ в зеркале видим только мы и больше никто. Зеркало – ложь. Фотография – правда… Документальная правда. Нет, не то. Фотография – образ, увиденный чужими глазами. Мысль была уже так близко, осталось только схватить нить и мотать ее, мотать, как закручивают на руку хвост воздушного змея, приручая непокорного жителя небес. Да! Нить внезапно кончилась, и воздушный змей оказался у меня в руках.

Если следовать этой логике, то селфи – это прирученный взгляд. Образ, который мы контролируем полностью. Единственный способ показать другим, какие мы на самом деле, какими видим сами себя.

Селфи – это не про фотографирование, селфи – это про честный разговор с миром. Этот мир все время видит нас глазами кого-то другого. Даже зеркало подвирает, меняя право и лево. А уж как лукавят взгляды фотографов и художников! Селфи – это первая возможность показать миру себя таким, каким видишь сам, таким, каким представляешь себя, и, может быть, даже немного таким, каким хочешь быть. И человек имеет на это право. Имеет право быть самим собой. Отнять это право не может никто, а уж тем более какая-то там Лимончик.

– Стойте! – крикнул я вслед Инне, уже занесшей ногу над порогом. – Вы никогда не были секретаршей у вашего босса. Вы сейчас соврали мне.

Инна прищурилась и резко откинула голову назад.

– Эта свинья уже и до этого добралась? – спросила она дерзко.

– Нет, я сам догадался. Кое-что в вашей речи вас выдает. Но я не для этого вас позвал. Секретарша, неземная любовь, это только образ. Образ, который вы создали для каких-то своих нужд. Не важно для каких. Меня это не особенно интересует. Но, знаете, я думаю, что смогу вам помочь вернуть ваш бизнес. Во всяком случае, мы можем попытаться взыскать часть ущерба.

Белый полушубок стремительно приблизился. Белые руки-крылья взметнулись, меня обдало теплом и томно-сладким запахом духов моей новой клиентки.

– Видишь? – Она показала за окно, где почти у входа ей удалось втиснуть свою красную «Джетту». – Если все получится, – твоя.

Глава 3. Глупая сова

Утреннее сообщение по Всесоюзному радио:

«Уважаемые товарищи!

Сообщаем, что общероссийский эксперимент, длившийся семьдесят два года, закончен…

Здравствуйте, дамы и господа!»

Я уже привык к тому, что Филипп живет так, будто снимается в шоу «За стеклом» или работает на скрытую камеру по делу о жестоком обращении с животными. Всеми доступными представителям кошачьих актерскими средствами он демонстрировал миру, что на общей с ним жилплощади постоянно проживает настоящий кошачий маркиз де Сад. К сожалению, гости, особенно те, кто приходил впервые, охотнее верили коту, чем мне.

– Вика у тебя? – поинтересовался следователь Следственного комитета майор Борис Краснов, проходя в комнату и оглядываясь по сторонам.

Филипп вжался в диван, распластал уши и зарычал, точно зная, что этот звук в его исполнении больше похож на жалобный скрип несмазанной двери. Приемчик он уже не раз опробовал на тетке и был уверен – сработает. На этот раз реакция последовала мгновенно.

– Ты его бьешь, что ли? – без обиняков поинтересовался следователь Краснов.

– Скорее наоборот, – заметил я, сгоняя кота на пол. – Это он почувствовал руководящий императив и воплощенные в вашем лице властные полномочия, поэтому, пользуясь удобным случаем, решил жалобу составить. Он у меня по характеру такой – кверулянт.

Майор нахмурился, наверняка подумал, что умничаю намеренно. Сам Краснов сложных слов не любил и старался их лишний раз не употреблять, но не успел я открыть рот, чтобы поправить самого себя, заменив благородного кверулянта на обыкновенного жалобщика, как майор удивил меня.

– Кверулянт, говоришь? Знаем-знаем мы одного кверулянта. – Краснов старательно выговорил сложное слово, которое, судя по осторожному обращению, сам выучил недавно, и вдруг подмигнул с таким видом, будто я тоже должен непременно знать этого таинственного человека с такими же наклонностями к доносительству, как у моего кота. – Надо же, какое совпадение, – добавил Борис.