Маньяк номер один

За окном проносятся блики. Большая машина. Поменьше. Еще меньше. Это и не машина. Кто-то с фонариком добирается до дома. Остановился. Заметил меня. Но как? Идет дальше. Сюда?

– Мама! – голоса нет. Его никогда нет, когда страшно. Он подводит. Как и ноги – им бы бежать: под кровать, к маме под теплое одеяло, чтобы услышать «Тебе нечего бояться». Но они застыли, их завалило глыбой, и руки, о эти руки не могут справиться.

Димка прекрасно понимал, что страх в его жизни занимает значительное место. Он его поместил в разряд дыхания. Сперва он начал бояться или дышать – вопрос.

Примерная картина. До года боялся посторонних. Войдет в квартиру слесарь – в крик, мама оденет шляпу или папа надушится чем-то древесным – паника. Первый год – нулевая степень, когда веришь, что это нормально. Они же дети, у них всегда так.

Шорох на потолке. Застыл. Зашуршал по обоям. Длинный. Похож на змею. Сейчас спустится ниже.

– Ма! – крикнул он, набросил на себя одеяло и стало еще темнее. Теперь никаких шорохов, змей. Он-то не допустит, чтобы кто-то вошел сюда.

Когда в пять лет ему подарили робота-трансформера, то Димка чуть не грохнулся в обморок. У робота крутились голова и руки при движении и были светящиеся глаза. Однажды он уснул с ним в одной комнате. Знал бы мальчик, что в нем севшие батарейки, работающие в произвольном режиме. Игрушка включилась в самое тихое время (когда все спят и на лице блаженная улыбка), мальчик вскочил, у него отказал голос, но не ноги. Однако впереди была дверь, он сильно ударился и долго стучал в пол, пока не пришла мама.

В «пещере» было хорошо, но не хватало воздуха. Мальчик приподнял одеяло. Змея исчезла. На стене висели продукты детского творчества – аппликации с пасхой и просто домом, рисунки с мамой почти похожей, странного города, выдуманной планеты. В особо лунную ночь от этого «иконостаса» возникала такая широкая тень, что стоило Димке проснуться посреди ночи и увидеть ее, то квартиру оглашал крик, и босая мама представала в проеме с гантелей в руке.

Луна спряталась. Свет от больших-малых машин все реже радовал. Пора спать. Время, когда точно ничто не помешает. Он дождался. Нет ни шорохов, ни подозрительных скрипов, только подушка и… дверь?

Дверь открылась. Димка затаил дыхание – разве не существует вероятность, что войдет человек с ружьем или огромный монстр. Есть вероятность, пусть один процент. Какой же он большой процент!

– Ты спишь? – спросила мама. Слава богу, мама. Он открыл глаза, сделал плаксивое лицо, но что-то помешало ему прыгнуть к маме на шею.

Она была не одна. С ней был какой-то человек. Усы, огромные волосатые руки, в руке коробка с чем-то странным.

– Познакомься, это дядя Володя.

Димка не решился вылезти из-под одеяла. Дядя Володя сам сделал шаг, сел на кровать и протянул руку.

– Говорят, ты всего боишься.

– Так… немного, – что еще мама ему рассказала. У них же договор, что для других у него страхи самые обычные. Как у большинства.

– И я таким был. Потом меня в интернат отдали.

Интернат? Что за интернат?

– Место, где рано взрослеешь.

Рано? Я не хочу взрослеть. Мне же это не нужно, правда? Ну, мам, не молчи! Мама застыла в проеме с той улыбкой, с которой она всегда выходит на фотографии.

– Я научу его не бояться.

Он меня научит? Не надо. Я его не знаю. Мама, он хочет меня научить. Ты ничего не сделаешь?

– Во-первых, давай погасим весь свет.

Свет? Он же итак погашен. Занавесим окна?

– Зачем ему такое чугунное одеяло?

Почему он берет мое одеяло. В обмен на это? Оно же просвечивает. Я застужусь. Мам, ты делаешь вид, что не видишь?

– Мне нормально.

Он смотрит. В глаза. Никто так не смотрел в мои глаза, кроме окулиста, наверное.

– Постой. Ты же хочешь стать смелым.

Наверное, хочу. Но сейчас лучше:

– Не хочу.

Отец ушел в четыре. Гости стали приходить регулярно. Мужчины. Нет, не страшные, скорее незнакомые, достаточно, чтобы таить в себе огромную как пропасть опасность.

Опасность, пропасть, угроза. Интернат? Только я это вижу. Только я? Он посмотрел на маму. Та смотрела на дядю Володю и улыбалась.

4

Макс и Кристи стояли перед входом с красными шарами и потными ангелами из папье-маше.

– Тут платно, – разочарованно сказал Макс. – Полторы штуки. На три мы можем в аквапарке зажечь.

– А ты не знал?

– Знал, но…

«Провести вечер с любимым человеком на высоте 354 метра можно на крыше башни ОКО в Москва-сити» – кричала дерзкими огнями реклама. Желающих было предостаточно. Организаторы подготовили для влюбленных теплые пледы, печеньки с предсказаниями, шампанское, тематическую музыку, воздушные шары с пожеланиями, бенгальские свечи и специальную фотосессию.

У Макса была теория – никаких обещаний, компромиссов и бессмысленных трат. Каждый рубль должен оправдывать свое вложение. Кристи была ничего, но не настолько чтобы оставаться без пива и еще одной встречи. Но он уже согласился, о чем тысячу раз жалел по дороге, но в его теории был еще один пунктик – если взялся, идти до конца.

– Ладно, – кивнул Макс. – Раз пришли.

– Я тебя… – эту фразу она закончила прижавшись к нему, отчего получилось, что она его «фу-фу-фу!»