Маньяк по субботам

Рахим посмотрел на часы. Следовало точно рассчитать время. Теперь тринадцать ноль три. К четырнадцати она управится…

Потом уже, когда их свадьба трагически расстроится, Рахим станет долго и мучительно вспоминать — может быть, у птичника кто-нибудь, прячась за машину, подслушал их разговор, а может, даже забрался в кузов под тент и тайком поехал с ним? Может, позже кто-то сел в кузов?

От птичника не было прямой дороги к Садам. Пришлось вернуться обратно на шоссе, проехать по нему два километра и свернуть на другую дорогу. Рахим ехал медленно и все равно пришлось остановиться у «Штанов», чтобы подождать напарника. А на развилке во всю кипел самодеятельный субботний рынок. Автобусы один за другим привозили из города людей, и рынок процеживал, пропускал их сквозь себя.

Над рынком возвышался огромный грузовик «КрАЗ» с кузовом, наполненным удобрениями — красноватый торф вперемежку с куриным пометом, эту смесь научилась изготовлять из своих отходов и продавать птицефабрика. Дальше стояла машина со спиртным — бутылки с водкой, пиво в баночках и бутылках, мелькали американские, немецкие, английские наклейки. С третьей машины предлагали игрушки и одежду, но на них почти не смотрели. Хорошо брали яйца, свежие и чистые, они сразу привлекали к себе внимание. С тележек продавали саженцы и рассаду. В траве стояли ящики, из которых выглядывали кролики с крольчатами. Самый большой спрос был на свежую ладожскую рыбу, разложенную в ящики с колотым льдом. В тенечке на колесах стояла металлическая бочка с пивом в разлив. Здоровенный парень наливал пиво в полулитровые банки. Покупателей у него оказалось немного, три с опухшими лицами мужика, да четвертый уже лежач поодаль, подложив под себя фанерку.

К Рахиму подошел один из шоферов:

— Что привез, чем торгуешь? Что возьмешь?

— Ничего не привез. И не возьму ничего. Конкуренции боишься?

— Место открытое, вольное, торгуй на здоровье.

На краю площадки стояли старые дубовые стулья с сиденьями, обитыми кожей. На них чайник, медный самовар, недавно начищенный, еще какая-то утварь, бывшая б употреблении.

«Наверное, ворованное продают», — решил Рахим.

В точно оговоренное время подкатил его напарник Серега Бронин на своем «КамАЗе», и они вдвоем поехали к дому Ольги. Двигались медленно, в старом садоводстве по заросшим кустами линиям не разгонишься. Метров за сто ст дома Ольги Рахим остановил машину. Дальше пошел один. Спрятался в кустах на соседнем участке и громко свистнул.

В конце дома находилась комнатка Ольги. Она распахнула окно, и Рахим сразу обо всем забыл. Ольга прикинула на себя синее платье с ленточками на плечах Рахим пожал плечами. Было продемонстрировано зеленое, розовое, красное платье. Жених не знал, на каком остановиться. Тогда Ольга быстро сбросила с себя халагик. Рахим едва не задохнулся — белая грудь ее была удивительно высокая, если положить на такую грудь монетку, то монетка не сползла бы, а осталась лежать и, иожалуйг, не в наклонном виде, а в горизонтальном. Ее белые шелковистые трусики оказались совершенно прозрачны. Девушка натянула на себя голубое платье с широким белым воротником.

Рахим с трудом проглотил комок, невесть откуда взявшийся в горле, и с трудом кивнул головой — годится.

Родители Ольги, пенсионеры, копошились на другой стороне дома. У них было два участка, и оба покрыты травой, бугристы, не копаны с самых первопроходческих времен. На участке пять сосен, шесть елей, два жиденьких парничка и три кое-как обработанные грядки.

Дом длинный, в три окошха, но краска облупилась, давно пора красить. Вокруг участка никакого забора, у мостика легкая оградка из корявых сучьев, подобранных в лесу.

Но, может быть, эта бедность, показная? Родители Ольги, может быть, самые трудолюбивые люди в Садах, у них большое стадо — пятьдесят — коз! На зиму они берут животных в дом, там печка, и зимуют вместе.

Вот распахнулись двери сарая, из них первым вышел козел Борис — суровый командарм, жестоко карающий малейшее неповиновение, драчун и отъявленный злодей. За ним сыпанули козы, стадо собиралось в лес, пастись. Засуетилась, загавкала маленькая собачка Жучка, ее поддержал пес средних размеров Боронок. Но где-то был главный охранник, волкодав по кличке Серый.

Рахим хотел идти и вдруг заметил с другой стороны куста два внимательных глаза, напряженно следивших за ним — прижавшись к земле, там лежал волкодав, готовый в любую секунду броситься на незваного гостя.

Рахим подумал и объяснил собаке:

— Я свой, понимаешь, жених, почти что родственник. Приглашаю тебя на свадьбу. Печенкой угощу. Сейчас мы с приятелем станем веровать невесту, это обычай такой у нас в Казани, игра. Ты мне не мешай, договорились?

Пес вильнул хвостом, точнее обрубком хвоста, черт его знает, какие у него мысли в башке с обрезанными ушами? Если сейчас струсить, позвать на помощь, собака потом проходу не даст. Рахим повернулся к псу спиной и, не оборачиваясь, направился к машине. Стукнул кулаком в кабину приятелю:

— Не спишь? Поехали!