Маньяк по вызову

- Да ты не сердись, - примирительно произнес мой бывший возлюбленный, - я это к тому, что нам теперь волей-неволей придется встречаться до тех пор, пока я во всем не разберусь. Как ни крути, ты все-таки свидетельница... Так вот, я тебя об одном попрошу: не очень афишируй наши с тобой отношения, чтобы не усложнять мне работу.

Ах вот в чем дело, оказывается!

Я пожала плечами:

- Да лови ты своего маньяка, ради бога, мне-то что до этого. Правда, было бы, конечно, лучше, если бы ты его поймал побыстрее... И не бойся, я никому не стану рассказывать, какие "нежные" отношения нас связывают, было бы чем гордиться...

- Ну вот и замечательно, - обрадовался он, - тогда больше не стану тебя задерживать.

С этими словами мужчина моих несбывшихся снов беззаботно мне подмигнул и, посвистывая, направился к своему "жигулю", а я осталась на платформе. Хоть я и обозвала его старым козлом, легче мне от этого не стало.

А потому, возвращаясь в дачный поселок, я всю дорогу крыла его последними словами, только уже мысленно.

Раз пять прокрутив в голове все известные мне ругательства, я иссякла, а посему заняла себя другими размышлениями. А подумать мне было о чем. Как вам, например, недавнее заявление моего вероломного любовника насчет того, что он уже полгода пасет маньяка, который якобы может быть причастен к убийствам в Дроздовке? Что-то мне невдомек, при чем здесь тогда томящиеся в заточении вдовый банкир и кудлатый шабашник?.. Даже если среди них и есть маньяк, то кто-то один. И потом, оба убийства произошли в течение одной недели, а Андрей ищет маньяка уже полгода, какая-то абракадабра получается.

***

Нинон, вопреки моим ожиданиям, отнюдь не тосковала в одиночестве, а потчевала кофием местного Анискина, который уютно расположился на террасе, прямо как родной. И, судя по всему, не только кофием (я заметила на столе еще и початую бутылку коньяка). Кроме того, они с Нинон о чем-то мило и непринужденно беседовали, будто закадычные приятели. Я опустилась в плетеное кресло и составила им компанию, правда, от коньяка предусмотрительно отказалась.

- Странный какой-то этот следователь из прокуратуры, - обронила Нинон, подвигая поближе к Анискину вазочку с печеньем.

- Московский выскочка! - с нескрываемым презрением отозвался о моем бывшем любовнике Анискин. - Мы их тут таких видали-перевидали... Только и горазды из себя Шерлоков Холмсов изображать, а как до дела, так ничего не умеют. Он, видите ли, маньяка ловит, не терпится ему повышение по службе заработать. А какой тут маньяк, обычная бытовуха!

Нинон покачала своей "ржаной" головой:

- Значит, все-таки Остроглазов сам свою жену того?.. Только когда же он успел?

- Да при чем тут Остроглазов! - Местный Анискин аппетитно хрустнул печеньем. - Это молдаванин ее приговорил.

- Что? - Мы с Нинон переглянулись. - Он признался?

- Сейчас, признался, - усмехнулся Анискин, - что он, дурак, признаваться? Он, конечно, отказывается, только против него неоспоримые улики имеются...

- Да ну?! - воскликнули мы с Нинон в один голос.

- В том-то и дело, - самодовольно заявил местный Анискин, - часики золотые в кармане его спецовки нашлись, очень приметные часики, с другими не спутаешь...

- Золотые? Браслет в виде змейки? - охнула Нинон.

- Они самые, - кивнул участковый, - а вы что, тоже про них знаете?

- Видела у Ирины, - сказала Нинон, - очень красивая вещица, обращает на себя внимание...

- Вот и парень этот, видать, тоже.., обратил внимание, да как золотишко блеснуло, совсем одурел. А может, он и правда в несознанке был, он ведь тогда так набрался, что на следующее утро лыка не вязал. Они же в тот вечер на троих, считай, ящик перцовки прикончили. А этому еще мало показалось, бегал к ларьку, хотел в долг у Сеньки еще водки взять, а тот ему отказал. А молдаванин, говорит, разозлился страшно, ругался почем зря... А на обратном пути ему и попалась банкирша со своими красивыми часиками...

- Тогда почему банкира в кутузке держат? - полюбопытствовала я. А что, вполне логичный вопрос.

- Банкира? - Анискин поскреб пятерней затылок. - Да в таких делах всегда подозрение сначала на мужа падает, вот его и взяли.

- А чего ж теперь не выпустят?

- - Да выпустят его, выпустят, - отмахнулся он от меня, - не сегодня-завтра, не переживайте.

Я вспыхнула:

- Да я и не переживаю, просто как-то все странно. Взяли, потому что так принято, когда убийца совсем другой... И еще... А та, вторая женщина, про которую в листовке написано, ее что, тоже молдаванин убил?

Анискин поскучнел:

- Ох, какие вы скорые, так вам сразу все и выложи. Прыткие, как тот московский следователь: пришел, увидел, победил. Мы всю работу сделали, а он теперь будет отчитываться, что маньяка поймал. Хочет, чтобы про него в газетке пропечатали и портрет в анфас поместили. Рожа-то у него смазливая, только в нашем деле рожа не главное, надо, чтобы в котелке смекалка водилась...

- Это точно, - поддакнула Нинон, - я же говорю, странный он какой-то. Пока мы разговаривали, он то бледнел, то краснел и глаза все время в сторону отводил. Не люблю я, когда глаза отводят...