Маньяк по вызову

Через четверть часа была опробована первая порция шашлыка, и обстановка стала еще более непринужденной. Поэт-песенник, Ленчик и Ксюша уединились под яблоней, что-то живо обсуждая. При этом говорил в основном Ленчик, что именно, разобрать было трудно, но его монотонная речь напоминала жужжание трутня, кружащегося над цветком. Поскольку обрабатывал он в основном Ксюшу (Широкорядов со слегка отсутствующим видом время от времени кивал головой), то ей-то, по всей вероятности, и отводилась роль цветка, которой чисто визуально она очень мало соответствовала. Что до "чернобурок", то они перестали забавляться с приемником, целиком и полностью отдавшись шашлыкам. Их челюсти работали так проворно, что оставалось удивляться, как они не сгрызли шампуры.

Потом последовала новая порция шашлыков. Я уже начинала чувствовать себя удавом, проглотившим футбольный мяч. Нинон, разморенная не меньше моего, задремала, пользуясь тем обстоятельством, что очки не позволяли разглядеть, открыты ли ее глаза или закрыты. А сумерки постепенно сгущались и сгущались, пока не сгустились до полной темноты.

Поэт-песенник включил свет в окнах первого этажа, стало светлее, зато на нас напали кровожадные комары. Компания собралась передислоцироваться в дом, а мы с Нинон решили попрощаться, но именно в этот момент на сцене появилось новое действующее лицо.

Понятия не имею, откуда она взялась, эта странная девица, словно из-под земли выросла: невысокая брюнетка с нервным, я бы даже сказала, истеричным лицом.

- Ах ты, мерзавец, пакостная рожа, вот что ты здесь делаешь! Развлекаешься, а мне сказал, что у тебя деловая встреча! - заверещала она на всю округу.

Все замерли, а бедный поэт-песенник задрожал, как овечка.

- Это что, его жена? - шепнула я Нинон.

- Еще чего! - фыркнула она. - Широкорядов никогда не был женат.

- Тогда кто это?

Нинон передернула плечами:

- Наверное, одна из его пассий. Где он только нашел такую истеричку?

Слегка очухавшийся Широкорядов выругался:

- Какого черта ты сюда пришла? Разве я тебя звал?

Он взял девицу за плечо и попытался вывести за калитку. Та вырвалась и с диким визгом отпрыгнула в сторону. Вид у нее был ужасный: длинные черные волосы, щедро пропитанные гелем для укладки, отчего они казались давно не мытыми, растрепались, из глаз брызнули слезы, руки затряслись.

- Ты.., ты!.. - снова заорала (c)на, и это были последние членораздельные речи, которые мы услышали в тот вечер. Дальше был только вопль, низкий, протяжный, похожий на вой волчицы. У меня даже мурашки по коже пробежали, а Нинон приподняла очки на лоб и, сощурившись, уставилась на эту злобную фурию.

Ксюша презрительно отвернулась, "чернобурки" испуганно сбились в кучку, а посерьезневший Ленчик поинтересовался у Широкорядова:

- У тебя что с ней, серьезно? Поэт-песенник сделал страдальческую мину:

- С ума сошел? Зачем мне эта идиотка? Не знаю уже, как от нее отбиться...

- А папенька ее в курсе? Широкорядов скрипнул зубами:

- Папенька на нее давно рукой махнул. Только время от времени вытаскивает за уши, когда она вляпается в очередное дерьмо.

- И что теперь делать? - спросил Ленчик.

- Понятия не имею, - растерянно пробормотал Широкорядов.

Между прочим, в продолжение всего этого разговора истеричная девица продолжала вопить, не замолкая ни на минуту.

- Вот это дыхание! - восхищенно присвистнул Ленчик. - Ей бы в консерваторию. - А потом озабоченно добавил:

- Может, папеньке позвонить?

- Пожалуй, другого выхода нет, - согласился поэт-песенник, - правда, с ним связаться трудно - он ведь по всему свету мотается, но у меня есть номер его секретаря.

- Тогда звони, - коротышка взял со стола черную коробку мобильного телефона.

Поэт-песенник похлопал себя по карманам:

- Записная книжка... Кажется, я оставил ее в холле... Сейчас сбегаю.

- Давай побыстрее, - пробормотал Ленчик, не сводя глаз с истеричной дочери папеньки, который мотается по всему свету. - А то как бы она чего похуже не выкинула...

Опасения его оказались не напрасными, потому что брюнетка начала медленно и методично раздеваться, разбрасывая одежду по лужайке.

- Только стриптиза не хватало, - простонал Широкорядов, схватился за голову и скрылся в доме.

Через полминуты он уже нервно набирал номер, сжимая в руке мобильный телефон и глядя в записную книжку в рыжем кожаном переплете.

- Але, але... Игорь? Это Игорь? Широкорядов звонит... Десять минут назад у меня на даче, в Дроздовке, появилась Лиза... Да, Лиза. Нет, это не галлюцинация... Не знаю, где она должна быть, но сейчас она здесь... Что делает? - Широкорядов посмотрел на Лизу, которая успела снять лифчик и швырнуть его в сторону перепуганных "чернобурок" - те с визгом бросились врассыпную, - и проорал в телефон:

- Вот приезжайте и полюбуйтесь, что она тут делает.

Я стиснула локоть Нинон:

- Ну спасибо тебе, дорогая, ты обещала мне веселый вечер и, похоже, не ошиблась.

- Можно подумать, я знала, что будет такое, - огрызнулась Нинон.