Маньяк Синкевич

Качалов. Поначалу я действительно ловил истинное наслаждение просто от того, что живу. Каждое утро я ходил на работу по набережной, наслаждался местными видами: подолгу глядел, как волны реки разбиваются о камни, как птицы общаются друг с другом на электропроводах, как город постепенно просыпается, по дорогах едет всё больше машин; смотрел на рыбаков, что не поленились рано проснуться и выйти на берег рыбачить. Но как и от всего в этой жизни, восторг мой быстро прошёл. И я снова стал погружаться в пучину, что затягивает человека в бесконечную серую рутину, что напрочь стирает все чувства и не даёт наслаждаться обычными вещами.

Синкевич. Удивительно! Уверяю вас, вам стоит написать книгу и изложить в ней весь ваш удивительный опыт. Уверен, она будет пользоваться популярностью. Но я хочу вернуться к вопросу вашего исцеления.

Качалов. Погодите! Выслушайте меня! То, что я рассказываю вам, я говорил самым близким мне людям, но они решали, что я поехал кукухой. Вы же меня поймёте. Вспомните, как год назад к вам пришёл живой труп, уставший от этой жизни и не ценивший её. Вы — врач и встречаетесь с такими людьми каждый день. Вы поймёте, о чём я говорю.

Синкевич. Что ж, в таком случае, думаю, разговор наш затянется.

Синкевич снимает пальто и шляпу и садится обратно за стол.

Синкевич. Не будете против, если я включу радиоприёмник? В это время на волне крутят джазовые хиты. Обычно я их слушаю в машине, но сегодня, как выяснилось, особый случай.

Качалов. Конечно, доктор, включайте! Музыка! Что может быть прекраснее музыки!

Синкевич включает радиоприёмник.

Радиоприёмник. А вы прослушали композицию "Меланхолия", которую Дюк Эллингтон впервые сыграл в апреле 1953-го года. Но должен сообщить слушателям, что мы вынуждены сегодня отложить ежедневную программу золотых хитов джаза, потому что сегодня доктор Синкевич слушает радио не в машине.

Синкевич. Так к чему вы пришли, пожив новой жизнью?

Радиоприёмник. А расскажет свою историю Василий Качалов под песню Фрэнка Синатры "Такова жизнь". Эту песню вы услышите на нашей волне впервые, ведь ещё ни разу к доктору Синкевичу не приходил выздоровевший пациент.

Играет песня "That's Life" Фрэнка Синатры.

Качалов. Мозг человека удивительно устроен. Стоит чему-то хорошему выпасть из жизни, как мы страдаем, но, если это хорошее случается с нами каждый день, мы его совсем не замечаем.

Синкевич. Что имеем, то не ценим, потерявши, плачем.

Радиоприёмник. Отличная поговорка, доктор! В самую точку.

Качалов. Когда память вернулась, а болезнь ушла, я наслаждался каждым мгновением жизни. Я по другому взглянул на свой дом, свою работу. Старался перевоспитать учеников, что баловались на уроках. Добросовестно выполнял бумажную работу, а не ругался с бюрократами в школьной администрации. Мне казалось, что то, что я имею сейчас гораздо лучше небытия, какое мне светило ещё полгода назад.

Синкевич. Дайте угадаю. Но вскоре всё стало возвращаться на круги своя.

Качалов. Именно, доктор!

Радиоприёмник. Да вы сообразительны, док.

Качалов. В какой-то момент вся эта рутина снова осточертела и, ехав с работы в том самом тесном автобусе, я понял, что ненавижу его так же, как полгода назад. И точно так же я ненавижу школу, непослушных учеников, бюрократов из администрации. Понимаете, доктор? Жизнь дала мне второй шанс. А я так быстро его промотал, снова завернувшись в этот кокон и спрятавшись от мира.

Синкевич. Поверьте, Василий Андреевич, вы не один такой. То, что вы говорите, я слышу от каждого пациента, победившего рак или любую другую тяжёлую болезнь. Даже здоровый человек, никогда не болевший камчаткой, очень быстро забывает о самом главном — о смерти.

Радиоприёмник. Да вы философ, док!

Синкевич. И всё же вернёмся к вашему исцелению. Как вам это удалось? Что вы принимали?

Качалов. Только то, что вы мне прописали, доктор. Ах, да! И ещё слушал Моцарта!

Синкевич. Но это невозможно! Я прописал вам то же, что прописывал остальным, но только вам удалось вырваться из лап забвения и смерти. Вы что-то утаиваете от меня.

Качалов. Ни в коем случае, доктор. Я полностью откровенен с вами.

Синкевич (шепчет). Не может быть! Не может быть! Невозможно!

Радиоприёмник. А ведь он так и не ответил на вопрос, док.

Синкевич. Вы так и не ответили на вопрос. Что планируете делать дальше?

Качалов. (Смеётся.) Ну, раз выяснилось, что всё это время я жил не своей жизнью, буду искать то, что действительно принесёт радость жизни, что будет заставлять просыпаться по утрам.

Синкевич. И что же заставляет вас просыпаться по утрам?