Маньяки

Роман поворачивается и встречает пристальный взгляд Маркуса с другого конца комнаты, прежде чем повернуться к Леви, они втроем ведут этот долбаный безмолвный разговор, который я всегда хотела расшифровать. Черт, если бы я могла, — это сделало бы мою жизнь намного проще.

Роман переводит взгляд на Филиппа.

— Если мы сделаем это, — ты исчезнешь. Ты заберешь свою семью и забудешь фамилию ДеАнджелис. Ты откажешься от всего, что когда-либо знал. Возьми девичью фамилию своей жены и уезжай. Вернешься сюда снова, даже чтобы просто отметиться, и мы проследим, чтобы ты был должным образом наказан за свои действия против Арианы. Это понятно?

Филипп кивает, с трудом сглатывая.

— Все, что угодно.

Наступает мгновение тишины, единственный звук доносится от плачущей матери на полу.

— Хорошо, — наконец говорит Роман, поворачиваясь к мужчинам, собравшимся вокруг стола. — Каждый мужчина, сидящий за этим столом, виновен в предательстве нашего доверия из-за ваших бесхребетных действий во время свадьбы моего отца с Шейн Моретти. Не обманывайтесь, виновные люди страдают от ужасных последствий, но я предлагаю вам шанс вернуть наше доверие.

Спины всех присутствующих в комнате напряглись, глаза расширились от страха, не понимая, чего от них требует Роман. Вряд ли эти мальчики когда-нибудь в жизни просили о чем-то свою семью, но стоять здесь и просить о помощи — это будет чертовски большая просьба.

— С этого момента новорожденный сын Джованни будет восприниматься как мой собственный. Этот ребенок — мой, и я буду воспитывать его по своему образу и подобию. Сейчас мой сын находится в плену у него вместе с двумя дочерьми Филиппа, и мы собираемся вернуть их. Армия ДеАнджелис восстанет вновь. Однако у нас нет необходимых технологий, чтобы выследить его. По крайней мере, недостаточно быстро.

— Что вы предлагаете? — Задал вопрос тот, кто говорил раньше.

— У Моретти есть технология, которая нам нужна. Я предлагаю объединить наши силы только для выполнения этой единственной миссии — вернуть детей туда, где им место, и похоронить Джованни там, где ему самое место.

И вот так комната превращается в гребаную зону боевых действий.

31

Маркус стоит рядом со мной, закатывая глаза, когда толпа выходит из комнаты. Был час споров, пока ребята, наконец, не настояли на своем и не дали понять, что объединение наших людей для этой миссии — не столько предложение, сколько враждебное требование.

Те, кто отказался, встретятся с мальчиками лично, и эта маленькая угроза перевесила весь мир. Но все сводится к тому, что я смогу сделать то же самое с семьей Моретти. Они и так меня недолюбливают, а теперь я должна предстать перед ними и предложить работать бок о бок с семьей, которая бессчетное количество раз обрушивала ад на их мир.

Отлично. Звучит весело.

Леви идет с пожилым джентльменом, провожая его, пока Маркус бормочет что-то о проверке чего-то в своей спальне наверху. Я наблюдаю, как он отходит от меня и направляется к двери, мои брови озабоченно нахмурены.

— Что ему могло понадобиться в его комнате? — Спрашиваю я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Романа.

Он качает головой, в его обсидиановых глазах искрится смех.

— Его кровать, — бормочет он, как будто это очевидный ответ, до которого я должна была догадаться сама.

— Он спал? — Спрашиваю я, с интересом приподнимая брови, так как усталость последних нескольких дней наваливается на меня еще сильнее, чем раньше. — Ну и черт. Я могла бы просто присоединиться к нему.

Я двигаюсь к двери, но он останавливает меня.

— Шейн, подожди, — говорит Роман, удерживая меня. Я поворачиваюсь и встречаю его взгляд, чтобы обнаружить намек на нервозность, плавающую глубоко в этих темных глазах. Он отводит взгляд, его губы сжимаются в гримасу. — Я эм… я хотел с тобой кое о чем поговорить.

Я хмурюсь, и придвигаюсь ближе, ища в его взгляде хотя бы малейший намек на то, что это может быть.

— В чем дело? — Спрашиваю я, моя рука поднимается к его груди.

Роман обнимает меня за талию, а нервы, кажется, только крепчают.

— Пойдем. — Он ведет меня к большому столу, прежде чем поднять и усадить на него. Он встает между моими коленями, а его руки опускаются на мои бедра, пока я терпеливо жду, как он сформулирует все, что ему нужно сказать.

Его губы сжимаются в жесткую линию, прежде чем он делает глубокий вдох и медленно выдыхает. Он встречает мой выжидающий взгляд.

— Я когда-нибудь говорил тебе, что Роман — это не мое имя?

— Эээээм… нет? — Говорю я, и мое замешательство звучит как вопрос, не понимая, что могло заставить его так себя вести, особенно если учесть, что он начал с такой фразы. — В чем дело?

Его плечи расправляются, словно он набирается смелости, чтобы быть сильным и посмотреть в лицо своим демонам.