Маньяки

Голова кружится, тело все еще кажется тяжелым, но я отказываюсь зацикливаться на этом. Я могу сломаться и разбиться, как только выберусь отсюда, но до тех пор мне нужно оставаться сильной, оставаться той женщиной, которой хотела меня видеть моя мать, той, которую она боится. В конце концов, есть трое мужчин, которым нужно восстать из мертвых, и они не смогут этого сделать, пока кто-то не даст им силы для этого.

Их воинственные сердца все еще бьются, просто они погребены под кучей дерьма, боли и мучений. Но это ненадолго. Мои воины вырвутся на свободу, и это будет чертовски впечатляюще.

Черт, я не могу дождаться, когда увижу, как они восстанут. Они сожгут всю эту гребаную семью дотла.

С новой смелостью и решимостью, горящими в моих венах, я направляюсь в ванную. Я закрываю за собой дверь и, чтобы создать иллюзию уединения, щелкаю маленьким замком с обратной стороны двери, прежде чем залезть в душ.

Горячая вода каскадом льется на меня, и я быстро моюсь, особенно тщательно между ног. Когда я впервые встала, из меня не потекла жидкость, так что я могу только предположить, что он не кончил, но я должна быть осторожна. Забеременеть от Джованни было бы худшей вещью в мире. Есть много вещей, с которыми я могу справиться в этой жизни, но это не было бы одной из них. Есть риск, что Джованни может убить меня в любой момент, но быть беременной его ребенком означает, что он никогда не отпустит меня, никогда не перестанет приходить за мной или моим ребенком. Я скорее умру, чем устрою такой ад ребенку. Вот почему мне так важно найти этого ребенка и освободить его от этого дерьма. Не говоря уже о том, что я пообещала Фелисити защищать его ценой своей жизни.

Закончив принимать душ, я быстро одеваюсь и проверяю, полностью ли я прикрыта. В моей комнате нет ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия, но мне нужно быть уверенной, что если он придет снова, ему будет чертовски трудно получить какое-либо преимущество надо мной. Меня больше не накачают наркотиками, и я чертовски уверена, что не стану его игрушкой, но если он каким-то образом снова преодолеет мою защиту, я буду более чем готова. Кроме того, он чертовски ясно дал понять, что его маленькое драгоценное эго легко уязвить. Не должно быть слишком сложно забить последний гвоздь в этот конкретный гроб.

Не могу винить парня. У меня бы тоже был комплекс маленького члена, если бы мне пришлось соревноваться с такими мужчинами, как Роман, Леви и Маркус. Так вот, они настоящие гребаные мужики. Высокие, широкоплечие, с пронзительными глазами, которые пленяют женщину. Не говоря уже об их твердых, как скала, телах, острых челюстях и темноте, которая кричит о грязном альфа — плохом мальчике, который будет трахать тебя, пока ты не назовешь его папочкой. Они заботятся о своем бизнесе и защищают то, что принадлежит им, с животным чувством собственности и яростной преданностью, которые делают со мной такое, чего я никогда раньше не испытывала.

Они — моя семья. Все очень просто.

Черт. Мне нужно вернуть их домой.

В голове у меня стучит, когда я выхожу из ванной и направляюсь к двери. Если у меня есть хоть какая-то надежда выбраться из этой поганой маленькой тюрьмы, я должна знать, с чем работаю. Подойдя вплотную к дверной ручке, я разглядываю замок, размышляя, насколько сложно будет его взломать, или же мне стоит просто сломать всю эту чертову штуку.

Надавливая на ручку, я проверяю, насколько прочен замок. Я ожидаю сопротивления, но его не оказывается. Ручка продолжает вращаться, и мои глаза расширяются все больше и больше по мере того, как она опускается.

Пресвятая богородица всего милого и сексуального. Этого не может быть. Конечно, мне мерещится. Должно быть, у меня такой пиздец в голове, что у меня галлюцинации.

Я судорожно хватаю ртом воздух, мое сердце выпрыгивает прямо из моей гребаной груди, когда я в шоке смотрю на ручку. Самый тихий щелчок разносится по комнате, поражая мои барабанные перепонки сладчайшим звуком.

Дверь открыта. Она, блядь, открыта.

Джованни, должно быть, выбежал отсюда в таком гневе, что забыл запереть за собой дверь.

Он облажался. Он трахнул меня, подставил меня, а потом облажался так, что это будет означать конец его жалкой жизни.

Срань господня.

Позвольте мне сказать это еще раз для придурков сзади.

СРАНЬ ГОСПОДНЯ.

Почему я не попробовала открыть дверь раньше? Почему я потратила столько гребаного времени, принимая душ и рыдая о том, что Джованни сделал со мной? Я могла бы убраться отсюда давным-давно, к этому времени мальчики уже были бы на полпути сквозь густые деревья.