Манящая тайна

— Ну вы же крупнее большинства мужчин… Вот мне и пришлось приготовить избыточную дозу. И еще вы отняли у меня нож.

Он приподнял бровь.

— Ваша находчивость не делает вас более симпатичной. Она в точности повторила выражение его лица.

— Какая жалость! А ведь до сих пор у меня все так хорошо получалось!

Темпл вовремя успел подавить смех. Нет уж, ей не удастся его развеселить. Она ядовита, а не забавна.

Мара же тем временем продолжала:

— Не отрицаю, что я заслуживаю толику гнева, но вы меня своей силой не запугаете.

— Вы уже это говорили. Нужно ли вам напоминать, что не я вас опоил, а вы меня, причем дважды?

Ее щеки порозовели. Чувство вины? Нет, быть того не может!

— Тем не менее вы могли бы применить ко мне силу, ваша светлость.

Темпл ужасно злился, когда она его так называла. Это обращение напоминало о тех двенадцати годах, когда он скрывал титул, принадлежавший ему по нраву. Скрывал, хотя заслуживал его.

Разумеется, он не знал, что не убивал Мару. И осознание этого ошеломило его.

Да, он не знал. Все эти годы Темпл жил с мыслью, что он, возможно, и в самом деле убийца! Все эти годы…

Она украла их у него.

И снова взметнулась волна гнева — жаркая и неприятная. Мысль о мщении никогда его не привлекала, но сейчас он уже не мог ей противиться.

Темпл снова взглянул на хозяйку:

— Так что же произошло?

Ее глаза широко распахнулись.

— Вы о чем?

— О том, что случилось двенадцать лет назад в Уайтфоне. Накануне вашей свадьбы. Что тогда произошло?

Она смутилась.

— А вы не помните?

— Меня же одурманили… Так что нет, не помню.

И не потому, что не пытался вспомнить. Он то и дело мысленно прокручивал события того вечера — снова и снова, сотни раз, тысячи. Он помнил скотч. Помнил, что хотел эту женщину и потянулся к ней. Он не мог вспомнить ее лицо, но помнил странные глаза, золотистые кудри, изящные изгибы тела и смех — то ли невинный, то ли греховный.

А эти глаза… О, их не смог бы забыть никто.

— Я помню, что вы были со мной.

Мара кивнула, и ее щеки снова порозовели.

Да-да, конечно! Уж в этом-то он никогда не сомневался!

В те годы он, юный и пьяный, ни разу не встречал женщины, которую не смог бы соблазнить. Конечно же, он был с ней!

И Темпл захотел узнать все. Он подошел к ней поближе, и она замерла, прижавшись к двери.

— А до того, как вы меня подставили, до того, как изобразили свою смерть и сбежали… до этого мы были одни?

Мара судорожно сглотнула, и Темпл невольно отметил, что она сейчас ужасно нервничала.

— Да, одни.

Она посмотрела на свои юбки. Разгладила их. И на ней не было перчаток — как и вчера ночью. И как в его сне. Но сейчас, при свете дня, он увидел, что у нее руки человека, занимающегося физическим трудом, — короткие ногти, загоревшая кожа и шрамик на левой руке, очень бледный, значит — давно заживший.

Этот шрам ему не понравился. И еще больше не понравилось то, что он обратил на него внимание.

— Долго? — спросил он.

— Не очень.

Темпл безрадостно рассмеялся:

— Но наверное, вполне достаточно.

Она вздрогнула, и глаза ее широко распахнулись.

— Вполне достаточно… для чего?

Он криво усмехнулся:

— Чтобы вывести меня из строя.

Мара шумно выдохнула, и Темпл понял: она что-то от него скрывала. Он долго смотрел на нее, мечтая побыстрее оказаться на ринге, — там-то он сразу видел уязвимость противника, там он знал, куда бить.

А здесь, в этом странном доме, в странном сражении со странной женщиной… Ох, здесь все было не так-то просто…

— Скажите, а вы знали, кто я такой? — Почему-то это имело для него большое значение.

Она посмотрела ему прямо в глаза, и он увидел в них искренность. Хоть раз.

— Нет.

Разумеется, не знала. Так что же все-таки произошло? Что произошло в той красивой желтой спальне много лет назад?

Будь оно все проклято!

Темпл точно знал: она ничего ему не расскажет. Знал он и другое: стоит ему продемонстрировать свой особый интерес к этому вопросу, — как власть окажется в ее руках.

Но будь он проклят, если допустит это. Сегодняшний день принадлежит ему.

Темпл сменил тактику.

— Вам не стоило появляться передо мной. Но раз уж вы это сделали… Ваша ошибка станет моей наградой. И мир узнает правду о нас обоих.

Мара в жизни своей не испытывала ни к кому такой благодарности, как в этот момент — к Темплу. Какое счастье, что он увел разговор в сторону от той далекой ночи и вернулся к настоящему. Сейчас-то она сможет с ним справиться!

Но оказалось, что прошлое уже нависло тучей над настоящим, и у нее сдали нервы. Она не знала, как вести себя с этим огромным мужчиной и что делать с годами, прошедшими после той их давней встречи.

И все же Мара заставила себя вернуться к главному.

— Значит, вы готовы договориться? — Она подошла к письменному столу и села. — Я сегодня же отправлю письмо в «Ньюс», если вы готовы списать долги.

Темпл расхохотался:

— Неужели вы думали, что все будет так легко?

— Я бы не сказала, что все так легко.

Она сотни раз писала это письмо мысленно. И десятки раз — на бумаге. Она писала его много лет, и оно ни разу не показалось ей простым.

— Но я бы сказала, что все будет быстро, — добавила Мара. — А это — наверняка ваш главный интерес, не так ли?