Манящая тень

Воздух между нами потрескивает от электричества, от предвкушения. Мне стоит бежать. Кричать.

– Ты не могла просто оставить все как есть, да? – цедит Иван с нотками разочарования.

А затем поднимает руку, и в мою шею вонзается маленький дротик.

Весь мир погружается в темноту.

33

Я просыпаюсь на холодном полу. Голова раскалывается. Мне требуются все силы, чтобы подняться в сидячее положение. Я в камере. В каменной стене напротив вырезано окно, через которое льется лунный свет.

– Сапфира? – зову я.

– Она в порядке, – раздается голос в темноте. По другую сторону решетки.

Иван выходит на свет.

– Олдрик? – спрашиваю я.

– Тоже в порядке.

Я пытаюсь призвать покалывающее чувство в ладони, но тщетно. Мое тело охватывает сонливость, пугающая меня до мозга костей.

– Даже не пытайся использовать магию. Доза яда миазмы, которую мы тебе ввели, продержится всю ночь.

– Где мы?

– Тебе тут нравится? – Иван берется за прутья, опуская голову, и разминает плечи. Затем довольно кряхтит и выпрямляется.

– Я позаимствовал эту идею у римлян. У них тоже были клетки под бойцовскими рингами. Сейчас мы находимся под моим новым проектом – репликой Колизея. В обычной ситуации мои чемпионы ночевали бы в номере четырехзвездочного отеля, но мы не там, как ты могла заметить.

Он открывает дверь в клетку. Лязг металла отдается болью в моем черепе, и я отползаю к дальней стене. Заметив мой страх, Иван замирает.

– Я не собираюсь причинять тебе боль, Веспер, если ты об этом беспокоишься.

Будто в доказательство своих слов, он присаживается и наклоняет голову, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. Наконец я поднимаю на него взгляд, игнорируя кричащий ужас от этих слов, проигрывающихся снова и снова в моей голове. Иван. Это Иван.

– Вы пытались убить моего отца, – сиплю я.

Обвинение не вызывает у него никаких эмоций. Он смотрит на каменную стену в дальней части клетки.

– Я не желал ему смерти, Веспер. Но ты знаешь свою силу. Знаешь, какой она может быть опасной. Я пытался защитить его.

– Вы бросили его истекать кровью в переулке за прачечной! – сплевываю я, и мой страх сменяется яростью.

Иван поджимает губы.

– Я был молод. И… мстителен. – Он задумывается на мгновение, а затем качает головой. – Я совершал много поступков, о которых жалею.

Я начинаю дрожать. Иван на секунду выходит из клетки и возвращается с пледом. Затем протягивает его мне, но я не шевелюсь. Он все равно накидывает его мне на плечи. Мне хочется вздохнуть от облегчения, но я не удостою его такой радостью.

Он прислоняется спиной к прутьям.

– Где Сэм? – выдыхаю я, изучая клетки в противоположной части прохода за Иваном. Он смеется. Невесело, чуть ли не злобно.

– О, можешь не беспокоиться о нем. Сэм в безопасности. Моя дочь об этом позаботилась.

Я подаюсь вперед, его ответ так завлекает меня, что я забываю контролировать выражение своего лица. Ивану, должно быть, нравится мое любопытство, поскольку он наклоняется вперед.

– О да. Сэм Харди был как заноза в моей заднице еще до того, как дочь предала меня. Но она попросила помощи у скриба – который тоже не питал ко мне теплых чувств, – чтобы найти блюстителя и наложить на Сэма защитное заклинание. Я не должен к нему прикасаться. Не могу поговорить с ним о ней. И в своем ослабленном состоянии я не могу этому противиться.

– Ослабленном? – переспрашиваю я.

Иван ухмыляется и показывает мне запястье.

– Прежде чем у меня появился доступ к Атенеуму, я был просто дельцом. Так что, когда она выпотрошила меня, – он произносит это слово как ругательство, – то оставила немного силы, с которой я родился. На это ушли месяцы, но я выходил ее. А дальше работал с тем, что имел.

– В смысле обманом уговаривали аномалов подписать с вами договор о передаче сил, – парирую я, не скрывая отвращения.

После пробуждения я поняла, что Иван убьет меня. Вряд ли бы он мне все это рассказывал, если бы планировал отпустить меня. Но по какой-то причине я не испытываю страха перед смертью. Рано или поздно он, конечно, придет ко мне, но зато сейчас я могу трезво выслушать ответы и благодарна за это.

Иван медленно, почти грустно улыбается.

– Это было не так эффективно, как с Атенеумом. Обманывать аномалов ради их сил довольно утомительно.

Он начинает расхаживать по клетке.

– И, как я узнал, отчасти бесполезно. Я искал годами, но Сапфира – единственный аномал с реальной силой. Даже организовав турнир для лучших и сильнейших, я обнаружил одних миазмов и камнекожих. Но тут появился парень-ординар моей дочери, и я понял, что могу все исправить.

Мой желудок ухает в пятки при мысли, что Иван узнал Сэма.

– Я подумывал попросить Сапфиру просто предложить ему вернуть Элизу, но ее магия запрещает подобные фокусы, поскольку она бы действовала от моего имени. Чертовы правила.

– Почему вы просто не использовали Сапфиру, чтобы самому вернуть Элизу?

Иван останавливается и поворачивается ко мне.

Но ответ сам приходит мне в голову.

– Потому что для реверсии нужна искренняя любовь. А вы не любили ее. Свою собственную дочь.

Он кривит губы.

– Она лишила меня всего. Как я могу любить ее?