Читаем Манифест непосредственности (СИ) полностью

Иерархия без субординации. Сегодня одно кажется неотделимым от другого. С трудом можно представить себе такую иерархию, которая действительно была бы справедлива. Более того, иерархия уже так долго не опиралась на какую-либо справедливость, а лишь на страхи, предрассудки и коллективные привычки, что вполне понятны мечтания общественных деятелей, устремлённых к полнейшему уничтожению иерархию. Подобные деятели, как правило, находят себе убежище в лагере левых. Их справедливое негодование против субординации подогревают сторонники субординации, концентрирующиеся в среде правых, и понимающих иерархию как строгую субординацию. Такое понимание иерархии компрометирует и иерархию, и любую дисциплину, и даже саму справедливость. В первую очередь необходимо понять, что справедливая иерархия не связана ни с какой формой индивидуального бескорыстия, за которым, как правило, всегда скрывается какая-нибудь корысть коллективная, стадная. Субординация требует от человека, в особенности от солдата бескорыстной любви к Родине, самопожертвования и безжалостности к тем, кого командование приказывает ненавидеть. Но самые успешные и победоносные армии в человеческой истории действовали по совершенно противоположному принципу. В армию набирались аристократы, крупные или мелкие землевладельцы. Сражаясь с врагом, они сражались буквально за свою землю, то есть за тот клочок земли, который был их частной собственностью, а уже потом за ту землю, которая нарекалась Родиной, то есть коллективной собственностью всех частных собственников в совокупности. Самые могущественные и отважные воины - это всегда корыстные и коррумпированные люди. Новые земли и города они захватывали, чтобы их разворовать, а земли сделать своими землями. Людей они брали в плен не из милосердия, а чтобы забрать их в рабство. И, как правило, это были ещё и самые благородные люди, потому что их корысть не была безгранична, а ограничивалась корыстью их сослуживцев. Они отдавали себе отчёт, что их в армии много, и если они начнут ссориться друг с другом за право распоряжаться имуществом и рабочей силой врагов, то быстро станут врагами между собой. Поэтому в отношениях между воинами не было никакой субординации, а было взаимное уважение к свободе друг друга, хоть при это была строгая дисциплина. Так было в армии Александра Великого, в армии Цезаря, в армиях викингов и в армии Чезаре Борджиа. Такой порядок был принят долгое время и в русской армии.

Таким образом, здесь мы видим совершенно иное понимание справедливости, нежели то, которому нас учит гуманизм. Труды американского мыслителя - Ролза, ставшие в этом вопросе уже каноническими, описывают справедливость как честность. Под честностью понимается полная открытость субъектов в процессе общение, полная правдивость в отношении друг к другу. Если предприниматель недостаточно информирован о том, с кем заключает сделку, то морально эта сделка может считаться нечестной, хоть юридически это доказать было бы невозможно. Таким образом, справедливость по Ролзу возможна только там, где существует некоторое равенство, и чтобы справедливость была возможна, необходимо привести людей искусственным образом к этому равенству, создать условия для равенства и общения на равных. Эта точка зрения, по сути, лежит в основе древнегреческого полиса. Граждане полиса равны между собой, причём сразу в нескольких аспектах, таких как исономия, исегория и исополития. В древней Спарте обычай предполагал, кроме всего прочего, ещё и имущественное равенство между гражданами. В идеальном полисе Платона и вовсе нет частной собственности, вся земля является коллективной собственностью граждан. Но при этом древние греки не питали иллюзий о всеобщем равенстве людей, отдавая себе отчёт в том, что для существования справедливости нужно ещё создать условия для этой справедливости, условия, при которых в общении между представителями высшей власти не было бы никакой субординации. И большее право на эту справедливость имеют те, кто непосредственно приложили руку к её возникновению и трудятся на благо поддержания её существования.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Архетип и символ
Архетип и символ

Творческое наследие швейцарского ученого, основателя аналитической психологии Карла Густава Юнга вызывает в нашей стране все возрастающий интерес. Данный однотомник сочинений этого автора издательство «Ренессанс» выпустило в серии «Страницы мировой философии». Эту книгу мы рассматриваем как пролог Собрания сочинений К. Г. Юнга, к работе над которым наше издательство уже приступило. Предполагается опубликовать 12 томов, куда войдут все основные произведения Юнга, его программные статьи, публицистика. Первые два тома выйдут в 1992 году.Мы выражаем искреннюю благодарность за помощь и содействие в подготовке столь серьезного издания президенту Международной ассоциации аналитической психологии г-ну Т. Киршу, семье К. Г. Юнга, а также переводчику, тонкому знатоку творчества Юнга В. В. Зеленскому, активное участие которого сделало возможным реализацию настоящего проекта.В. Савенков, директор издательства «Ренессанс»

Карл Густав Юнг

Культурология / Философия / Религиоведение / Психология / Образование и наука
Метаэкология
Метаэкология

В этой книге меня интересовало, в первую очередь, подобие различных систем. Я пытался показать, что семиотика, логика, этика, эстетика возникают как системные свойства подобно генетическому коду, половому размножению, разделению экологических ниш. Продолжив аналогии, можно применить экологические критерии биомассы, продуктивности, накопления омертвевшей продукции (мортмассы), разнообразия к метаэкологическим системам. Название «метаэкология» дано авансом, на будущее, когда эти понятия войдут в рутинный анализ состояния души. Ведь смысл экологии и метаэкологии один — в противостоянии смерти. При этом экологические системы развиваются в направлении увеличения биомассы, роста разнообразия, сокращения отходов, и с метаэкологическими происходит то же самое.

Валентин Абрамович Красилов

Культурология / Биология, биофизика, биохимия / Философия / Биология / Образование и наука