Мания

Ник до последнего момента не видел машину, выехавшую с обочины дороги. Послышался визг тормозов, и он едва успел отпрыгнуть, прижимая к себе камеру. Он ударился коленом о мостовую, джинсы порвались. Когда Ник поднялся на ноги, Дэниэл уже скрылся из виду. Не обращая внимания на возмущенный крик водителя, Ник бросился бежать по улице. В ушах стучало, дыхание обжигало горло. Он заметил переулок слева, и догадался, что Дэниэл спрятался именно там. Помедлив, Ник сделал пару осторожных шагов и остановился, чтобы отдышаться. Прислушиваясь, он смотрел в полумрак переулка…

– Почему ты пытался убежать, Дэниэл?

– Что?

– Увидев меня, ты бросился бежать.

Ник посмотрел на диктофон, чтобы убедиться, что он работает.

Дэниэл покачал головой.

– Ты принял меня за кого-то другого? Тебя кто-то ищет?

Мальчик глубоко вздохнул.

– Не меня.

Ник понял, что что-то нащупал.

– За кого ты меня принял, Дэниэл?

– Я вас вчера видел.

– Знаю. Я тоже тебя заметил.

– У Сэйф-вэй. Где обнаружили труп.

– Ты и тогда попытался сбежать, правда?

Мальчик не ответил.

– Но почему, Дэниэл? За кого ты меня принял? – повторил Ник.

– За одного из докторишек.

Ник обдумал услышанное.

– Каких еще докторишек, Дэниэл?

– Ну, знаете, за социального работника. – Мальчик пожал плечами. – За докторишку.

– Тогда я тем более не понимаю, почему ты бросился бежать. Раз ты принял меня за доктора.

Дэниэл помедлил.

– Говорят, что врачи могут вколоть наркотики.

– Ты в это веришь?

Дэниэл не ответил.

– Врачи для того и существуют, чтобы помогать людям, разве не так?

Мальчик смерил репортера презрительным взглядом. – Вы никогда не жили на улице, правда?

Ник попытался подавить ярость. Он не понимал, почему вопрос мальчика так его разозлил.

– Ну так объясни мне, что это значит. Жить на улице.

Дэниэл повел плечом.

– Всякое.

– Что значит «всякое»? Ты спишь на мостовой? Ты это имеешь в виду?

– Это значит, что я всегда в пути. Да, я спал на мостовой. Теперь я сплю в другом месте.

– Где же ты ночуешь?

Дэниэл улыбнулся.

– Но при этом ты ходишь в школу.

– Да. Так хотела бы мама. Я хожу в школу.

Ник подождал, пока глаза привыкнут к полумраку, и сделал еще пару шагов. Всего три шага в узкий переулок, и казалось, что свет дня угас. Впереди с двух сторон возвышались кирпичные и бетонные четырехэтажные здания. Насколько можно было судить, переулок был довольно длинным. Но мостовая вела в темноту, а значит, впереди был тупик. Дэниэл попался в ловушку. Шум шагов по булыжнику эхом отдавался от стен. «Дэниэл? – Ник сделал еще один шаг. – Я просто хочу с тобой поговорить». Двери подъездов казались черными. Ник всматривался в темноту, пытаясь разглядеть там какое-нибудь движение.

Он заметил нож, блеснувший в руке Дэниэла, еще до того как увидел мальчика в дверном проеме. Дэниэл обманул его, заманил в переулок и устроил засаду. Сердце Ника отчаянно забилось, его сковал страх. Но мальчик не собирался нападать. Он вообще не двигался. Просто стоял в темном дверном проеме, сжав нож в руках и зажмурив глаза. По его лицу текли слезы.

– Что ты теперь собираешься делать, Дэниэл?

– После смерти мамы?

Ник внимательно посмотрел на него.

– Да, после ее смерти. Куда ты пойдешь? Как ты будешь жить?

Мальчик помолчал.

– В каком-то смысле мне будет даже легче, – уклончиво ответил он. – Когда Клэр была жива, я все время за нее волновался, понимаете? Она была проституткой, я знаю. Но все равно она оставалась моей мамой. Я должен был защищать ее.

Ник выключил диктофон и только потом решил задать Дэниэлу последний вопрос. Сложив все в сумку, он направился к выходу из закусочной. Мальчик шел за ним.

– Ты знал Дикенсона? – спросил Ник, когда они вышли на улицу.

– Не очень. – Дэниэл пожал плечами.

– Но ты его видел.

– Конечно. Он постоянно тут ошивался.

– Как ты думаешь, что с ним случилось?

– Что вы имеете в виду?

Мальчик осматривался, словно пытаясь сообразить куда ему теперь идти.

– Его рука, – объяснил Ник. – Почему кто-то разрезал его левую руку?

– Дикенсон был женат.

– Что?

– Ну, не то чтобы женат. Его жена мертва. Но у него было кольцо. Большое золотое кольцо с бриллиантом.

– Обручальное кольцо, – догадался Ник.

– Да. Вот именно. Обручальное кольцо. Оно стоило очень дорого, и Дикенсон его никогда не снимал. Все об это знают. Он очень гордился этим кольцом.

– Твои снимки не оставляли места для воображения, – говорила Лора. – Ирония заключается в том, что твоя работа была настолько отличной, что мы не смогли ею воспользоваться.

Ник помотал головой, пытаясь сосредоточиться. Он снова заблудился в своих воспоминаниях.

– Знаете, – он посмотрел на главного редактора, – я не вполне понимаю, почему вы не напечатали эти снимки.

Он опустил взгляд на свои руки, лежавшие на белой льняной скатерти. Интересно, почему они не дрожат? Его тошнило.

Дейли улыбалась, не замечая его замешательства.

– Ты слишком молод и не помнишь. Ты же переехал сюда лет десять-одиннадцать назад?

– Да, мне тогда было девятнадцать, – кивнул Ник. – Я поступил в университет.

– Красивый у нас город. – Она оперлась на локти. – Люди им гордятся. В то же время Сиэтл считается городом, кишащим маньяками.