Мания

«Выйдешь» так и осталось не озвученным, так как девушка лишь на секунду задержалась у двери, после чего выскочила в коридор. Пальцы Никиты автоматически нырнули в карман брюк, еще раз подтверждая, что он вел себя как идиот: каким-то образом сучка умудрилась украсть ключ.

Все еще кашляя, парень кое-как натянул на себя верх формы и бросился следом. Он еще не знал, что скажет дежурным, но ярость и уязвленное самолюбие заставили его выбежать в коридор.

— Она побежала к лестнице, — закричала испуганная медсестра, растерянно провожая его взглядом. — Влад за ней! Она сильная, помоги ему!

Влад нагнал беглянку на первом этаже, у стойки регистратуры. Попытался было повалить на пол, но она изловчилась и на короткий миг выскользнула из его рук. Выход был так близко, и осознание этого придало ей сил. Босая, она попыталась было пересечь вестибюль и выскочить на улицу, однако в этот момент с крыльца вернулся Вадим и с ним темноволосый парень, лицо которого показалось ей знакомым. На миг все трое опешили, ошарашенно глядя друг на друга.

— Держите ее! — закричал Влад.

Завязалась короткая борьба, в результате которой ампула все же выскользнула из пальцев девушки и, стукнувшись об пол, разлетелась на осколки. Коричневая жидкость разлилась под ногами, мигом заполняя трещинки в кафеле.

— Нет! Нет! Нет! — закричала девушка. — Выпустите меня! Вы не понимаете!

— Вколите ей кто-нибудь успокоительное, — закричал Влад, оглядываясь на возникшего за спиной Никиту.

Услышав эти слова, наркоманка стала вырываться еще отчаяннее. Она пустила в ход ногти, даже укусила кого-то, лишь бы ненавистные руки наконец отпустили ее.

— Что же вы делаете! — рыдала она, в отчаянии глядя на разбитую ампулу, словно это был ее погибший ребенок. — Что же вы делаете…

Наконец подоспела медсестра и вколола девушке успокоительное. Беглянка дернулась еще несколько раз и обмякла.

— Что же вы делаете… — еле слышно сорвалось с ее губ.

— Пытаемся спасти тебе жизнь, — тяжело дыша, отозвался Александр и наконец отстранился.

Глава 8

Есть вещи, на которые сложно не реагировать, даже если они тебя не касаются. И вроде бы закаливаешь себя как сталь, выбиваешь из сердца детскую впечатлительность, но однажды эмоции все равно оказываются сильнее. Александр не относил себя к особо чувствительным — напротив, мало что могло вывести его из равновесия, однако сегодня парня словно окатили ледяной водой. Впервые он столкнулся с таким страшным проявлением зависимости. Ранее это были лишь монотонные лекции профессоров, болтовня коллег, статистика, химические реакции, результаты анализов, да что угодно, только не живой человек, бьющийся в истерике из-за разбитой склянки. Прежде чем пациентке вкололи успокоительное, она выла будто раненный зверь и так яростно вырывалась, словно от этого зависела ее жизнь.

Влад подхватил ее на руки и унес обратно в палату, а Александр еще несколько секунд мрачно смотрел на залитую препаратом плитку в вестибюле, на которой угрожающе поблескивали осколки. Да, произошедшее непривычно зацепило его за живое. В этих нескольких миллиграммах плескалась чья-то отравленная судьба, чьи-то мечты и надежды, которым вряд ли суждено осуществиться, и было страшно осознавать, как человек добровольно цепляется за свою погибель. Такая зависимость похожа на уродливую форму любви — и вроде понимаешь, что ничего хорошего не будет, но все равно тянешься к этому иллюзорному «счастью».

Рядом что-то бормотал растерянный охранник, но Александр толком не вслушивался в его слова. Долетали лишь интонации: взволнованные, вопросительные, напуганные. Никита отвечал восклицаниями, сбившимся дыханием и все тем же хриплым кашлем, который еще несколько дней будет напоминать ему о произошедшем. И все же разговор звучал как-то глухо, словно накрытый тяжелый глиняным кувшином.

— Как она выбралась? — наконец произнес Александр, переведя тяжелый взгляд на раскрасневшегося брата. Светлые волосы Никиты были непривычно взъерошены, на подбородке темнели царапины от ногтей, грудь тяжело вздымалась. Потрепанный и напуганный, он словно утратил сияющий ореол «золотого ребенка» и теперь казался таким же приземленным, если не сказать — жалким.

— Да говорю же, без понятия! — воскликнул Никита, отчаянно размахивая руками. — Я тупо шел по коридору! Остановился у ее двери, чтобы завязать шнурок. Вдруг слышу, как она с кем-то разговаривает. Бормочет там что-то, смеется. Я сначала подумал, что к ней пришел посетитель, а потом прикинул: время позднее, держат ее в одиночке. Короче, заглянул в окно и вижу: у нее какая-то склянка, шприц, а сама она готовится принять дозу. Ключей у меня не было, но я забыл, что у нее заперто, и на автомате дернул ручку. И дверь открылась. А она как бросилась на меня. Ударила по горлу, сука, и в коридор! Уверен, кто-то нарочно освободил ее! И этот же кто-то принес ей наркоту!