Мания приличия (СИ)

– Мы станем проститутками, да? – уныло, в своём духе, спросила Вика, когда я, на второй день поселения, бродила по балкону, выходящему на ворота, а она следом за мной. – Не обязательно, – убеждая себя и её, произнесла я. Но головоломка не решалась, и я всё ещё не выдумала, как выкрутиться из создавшегося положения. – Но у нас же нет выхода, – заметила она. Я снова хотела возразить – споры хоть как-то приободряли и развлекали, – когда ворота отворились, и я увидела очередное авто, катящее к нашей вилле. Иногда мужчины приезжали и днем, выбирая какую-нибудь девушку, и уходили с ней в апартаменты в противоположном конце особняка, в другом крыле. Дом был в форме буквы «П», так что из наших спален подробностей разврата было не видно и не слышно, пока он не выплескивался куда-нибудь вовне: бассейн, сад, гостиную второго этажа. Я старалась ретироваться отовсюду, где чувствовала этот смрад прелюбодеяния. Мне плевать, что хотят из меня сделать эти изверги и бандиты. Я буду бороться за свою невинность до последней капли крови! Но из-за руля вышел Тэян, бросив ключи одному из стражей, чтобы тот отогнал транспорт от главного входа. Завидев своего единственного возможного собеседника здесь, кроме Вики, я поспешила вниз, чтобы завести очередной, ни к чему не приводящий, но обнадеживающий диалог. Сбежав по лестнице, я увидела, как Тэян направляется в столовую, где часто собирались более-менее дружные работницы борделя. Я застыла за поворотом, не собираясь идти в гущу этих порочных женщин. Ни одна из них не была похожа на откровенно несчастную. По-моему, им не хватало даже фантазии вообразить, что отсюда можно куда-то деться. Или они пытались, но все попытки не увенчались успехом? Тэян перекинулся парой фраз на английском с некоторыми из них и, закивав, двинулся дальше, на кухню. Теперь я пошла догонять его. Открыв холодильник, он достал воды без газа и, открутив крышку, стал наливать в стакан. – А, опять ты, – не глядя, исподлобья заметил он меня, бесшумно ступившую в комнату с открытыми жалюзи. Солнце ярко застилало пол и стены. – Оттачиваешь на мне свой корейский? – хмыкнул он. – Не знаю, пригодится ли он тебе. – Среди здешних… обитательниц, есть ещё похищенные? Невольницы. – Конечно, половина, – отпив, Тэян посмотрел на меня. – А что? – И они… просто стали… продажными? Оказывают услуги телом? – А что им остаётся? – он пожал плечами. – Если я правильно помню, девственницей сюда попала только одна из них, так что для них никаких психологических травм не было. А та, что была девственницей… так она тут уже несколько месяцев. Когда рыпалась – получила по морде. Теперь свыклась. Со всем можно свыкнуться, если альтернатива только в худшую сторону. – И… и меня побьют, если буду рыпаться? – повторила я его выражение. – Смотря какой будет клиент. Может избить, даже если будешь нежной и податливой, – меня охватил ужас, а Тэян, судя по радости, возникшей в глазах, этого и добивался. – Чего напряглась? Страшно? – А тебе бы на моём месте не было? – он проигнорировал мой вопрос. – Спаси меня. Пожалуйста, – дрогнувшим голосом взмолилась я. Даже не собираясь произносить это столь жалобно, я сорвалась и едва не скрипнула горлом, выдавив из себя просьбу. Вопреки ожиданиям, Тэян засмеялся. Понимая, среди какого уровня людей нахожусь, я ожесточенно бросила: – Бездушный! – Ты просто выругалась матом, – успокаиваясь, огорошил он меня. – Что? – удивленно прикусила я язык. – Да, вместо «пожалуйста», ты сказала «спаси меня, ёб твою мать», – я округлила глаза и вспомнила, что эти слова действительно очень близки в корейском, а произношение у меня, по правде, иногда хромало. Я застыжено покраснела. – Прости, я не специально… – Нет? А я подумал, что обстановка на тебя действует, – продолжал он издеваться надо мной, и сел на стул, попивая воду. Жара регулярно требовала пить и пить чего-нибудь похолоднее. Я тоже плеснула себе в чашку и уселась напротив. Судя по тому, что кроме меня до Тэяна никто не докапывался, он либо всем приелся, либо ничего не решал. Но попытаться же можно? – Не место красит человека, а человек место. Если внутри есть благородство и добродетель, то их не истребит никакая обстановка, – заявила я. – Стало быть, если их нет, то их ничего и зародить не сможет? – подмигнул он мне. Я поняла, куда он клонит. – Все склонны запутываться и заблуждаться, – моими устами заговорил отец. – Но свет истины… – Ты верующая что ли? – кивнул вопросительно Тэян. – Да, а ты нет? – хмыкнув, он отвел в сторону майку, в которой сегодня был. На весь бок красовалась татуировка креста. Ничего себе! Что-то во мне задергалось, шепча, что вот и повод… но хорошо ли использовать религию для одурачивания человека в свою пользу? И возможно ли одурачить подобного типа? – Значит, верующий… – Знаешь, где я провел несколько лет до того, как несколько месяцев назад стал работать на Джиёна? В тюрьме, – не дожидаясь от меня никаких реплик, сам ответил мужчина. – Там многое переосмысливаешь… Ты попадаешь туда одним, а выходишь другим. И жизнь уже вокруг изменилась, она другая… Я был влиятельным человеком, а стал никем. – Из-за чего тебя посадили? – внимательно прислушалась я, почему-то заволновавшись об этом совершенно чужом мне типе, жестоком, которого я не заботила совсем. – За всё понемногу… за торговлю наркотиками, за организацию проституции, за убийства. К счастью, за сотрудничество с полицией и примерное поведение выпустили пораньше. – И ты опять вернулся к прежнему? Почему не захотел стать порядочным гражданином? – Порядочным гражданином? – загоготал он коротко, даже закинув голову, но потом подняв её и воззрившись на меня с упреком. – Для кого? Среди кого? Ты видела порядочность где-нибудь в этом мире? Побеждает сильнейший. Человек человеку враг, Даша, – смешно и совсем не по-русски назвал он меня, как-то через «щ», а не «ш», так что на конце слышалась «я», а не «а». Я приготовилась держать оборону за то, что мир куда прекраснее, чем он представляет, но нас прервал охранник, вошедший на кухню. Он о чем-то сообщил ему, и Тэян заглянул меж желобков жалюзи на парадный двор: – Я прослушал его приезд… ладно… – он поднялся, приготовившись идти встречать кого-то, но из-за спины охранника гость явился сам. Сопровождаемая топотом шагов, полилась становящаяся мне привычной корейская речь, приветствующая Тэяна. На свет вышел молодой человек среднего роста, в приличном костюме, протягивающий руку для пожатия. То, что он тоже был азиат, я уже не отмечала. Как-то привыкла, что монголоидную расу в здешних местах встретишь чаще, чем европеоидную. – Какими судьбами, Сынри? – Ну, как какими? Как обычно, – они потрясли ладонями, не обращая на меня пока внимания. Я присматривалась к прибывшему, оценивая, сможет спасти или нет? – Немного развеяться, получить чуточку удовольствий. – Чуточку? – подчеркнул Тэян. Сынри неопределенно взмахнул рукой, показывая, что это скромное приуменьшение. Потенциальный клиент заметил меня, наконец. – Новенькая? – Да, но её пока нельзя, – придвинул плечо, слегка закрывая меня, Тэян. – Запасная для одного заказчика. – Ну вот, а твоё «нельзя» разожгло желание в два раза сильнее, ты же знаешь, как я люблю запретное… – На следующей неделе, может быть, – пообещал Тэян, и мне не понравилось, что это говорят обо мне. Но вмешаться пока не решилась. – И почём будет, если вдруг?.. – приподнял оценивающе брови Сынри. – Пятьдесят тысяч, – раздался присвист, на меня взглянули с ещё большим интересом. – Девственница? Натуральная? – Она самая, – расплылся Тэян, поглядев на меня и зная, что я понимаю их разговор. Я не выдержала: – Я всё равно не дамся! Я скорее убью себя, – брови молодого человека поднялись до предела. Узкие глаза стали шире. – Ого-го себе! – обратился Сынри к знакомому. – Ещё и на нашем лапочет? – С ошибками, но пытается, – подтвердил мой, так сказать, сутенер. – Послушайте, если у вас есть деньги, и вы имеете сердце, выкупите меня отсюда! Я очень прошу вас… – Прекрати! – грозно осек меня Тэян. От неожиданности я замолчала. – Иди наверх, я сейчас поднимусь, – обратился он к Сынри и тот, понимая, что у нас какие-то свои недоговоренности, ушел, оставляя мне последнюю возможность поговорить с ним только тогда, когда он будет уезжать отсюда. Тэян взял меня за плечи и тряхнул: – Тебя никто отсюда не выкупит, ясно? Мне сказали, что ты пыталась наложить на себя руки? Так вот, если попытаешься и я буду рядом, я этому, конечно, помешаю, но если меня не будет – ты сумеешь с собой сделать, что хочешь. Но если ты продолжаешь жить, то ты будешь шлюхой этого борделя. Тебе лучше смириться с этим и прекращать надоедать мне. Сынри точно не будет никого покупать, он не меценат. Максимум, ты можешь уговорить его купить твой первый раз. Доступно объясняю? – Мой первый раз не получит никто здесь, – процедила я сквозь зубы. – Если так надо, то я выгадаю время в твоё отсутствие, и повешусь или утоплюсь. – Флаг в руки! – оттолкнул меня Тэян, отпустив, и пошел прочь. – Твою опухшую синюю голову с раздутым почерневшим языком я вышлю твоим родителям. Они будут рады подарку. Представив описанные ужасы посмертного уродства, я съежилась и, не желая ни в коем случае заставить страдать семью, задумалась. Он правда сделает это, или угрожает, чтобы остановить меня? Я не смогу узнать, выполнит он или нет шантаж, если умру. Если умру, мне, конечно, будет уже всё равно, но мама… Господи, она не переживет такой посылки. А ведь они всё обо мне знают! Адрес, сведения об отце. Они всё могут. Так что же, неужели единственное, чем я могу себе помочь – это найти наиболее приятного клиента для первого раза? Вот уж свобода выбора… Ненавижу тебя, Джиён, ненавижу тебя, Мино, ненавижу тебя, Тэян! Если меня лишат невинности, вы ещё пожалеете об этом.