Мания расследования

Я послала Горчакову воздушный поцелуй и набрала номер эксперта, к которому попали обе пули. К счастью, тот оказался на месте и даже не шибко ворчал, копаясь в чемоданах с объектами — у них там пули хранятся в таких чемоданчиках с множеством ячеек. Я ждала, затаив дыхание.

— Ну вот, — наконец сказал он. — Обе пули калибра 5,6 выстрелены из одного и того же оружия, вероятнее всего, пистолета Марголина.

— Из одного? — тупо повторила я.

— Ну да. А вы сомневались?

Я поблагодарила эксперта и повесила трубку в полной растерянности. Я не то чтобы сомневалась, я просто в полной уверенности пребывала, что оружие было разным. Охранник-то карасевский, Горобец Валентин Иванович, видел, что в Карапуза стреляли из пистолета…

Теплая телефонная трубка, источник разнообразной противоречивой информации, не давала мне покоя. Лешка пошел к себе, а я набрала номер Кораблева.

— Леня, — сказала я, услышав тихий кашель вместо «алло», — а у нас «ауди» зеленую кто-нибудь ищет?

— Все «Леня» да «Леня». А если Леня завтра умрет, что родимое следствие будет делать? — ворчливо отозвался Кораблев. — Куда оно пойдет? К продажным ментам? А нет, чтоб Леньке благодарность накатать, мол, спасибо, Леня, пусть тебя поощрит начальник УБОПа, а?

— Ты же за меня умеешь расписываться, вот и накатай, чего душа просит.

— Одни попреки слышу от вас, — сквозь кашель прохрипел Ленька, — у меня уже комплекс неполноценности.

— Так что с машиной, неполноценный ты мой?

— Нету машины. «Перехват» ничего не дал..

— А он когда-нибудь что-нибудь дает?

— Ну извините, платные стоянки Ленечка своей задницей никак не закроет, — забурчал Кораблев. — Все дворы да парковки проверять надо.

— Надо.

Ни о чем не договорившись, я пожелала Кораблеву, как последнему оплоту следствия на этой земле, крепкого здоровья и, посмотрев на часы, решила, что еще успею забросить материалы на почерковедческую экспертизу.

Длинный, насыщенный день продолжался. Трясясь в маршрутке, я думала о том, что бывают дни, тянущиеся как сгущенка от ложки, в такие дни ничего не происходит и они почему-то ужасно долго не кончаются, как будто земля замирает в своем вращении. А бывают дни безразмерные, в них влезает столько разных событий, что хватило бы на неделю. Вот такой концентрированной жизнью я живу, что если ее разбавить один к пяти, хватило бы нескольким нотариусам.

В отделе исследования документов мне не то чтобы безумно обрадовались, но чаю предложили.

— Маш, покажи, что у тебя за драгоценность сумасшедшая, — спросила меня экспертрисса, которую я знала пятнадцать лет, мы с ней вместе пришли на работу, я в прокуратуру, а она в бюро судебной экспертизы. — Весь город уже болтает.

Я молча вытянула руку.

— Симпатичный перстенек. Сапфир?

— Ну не голубой же бриллиант. На, посмотри лучше материалы.

Экспертрисса сдвинула тарелочки с тортом и разложила на столе чеки.

— Что скажешь? — спросила я.

— Позвони через неделю.

— Скажи хоть предварительно, на глаз. Экспертрисса взялась за лупу. Через пять минут она зачерпнула ложечкой кусок торта и сказала:

— Очень высокая степень выработанности подписи, все образцы выполнены в быстром темпе, это очевидно, высота, наклон, связность, — все соответствует, совпадений достаточно для категоричного вывода.

— Все подписи выполнены одним лицом?

— Зачем ты к нам ходишь, только от дела отвлекаешь? — вздохнула экспертрисса. — Ты же сама все знаешь. Это не тот Нагорный, который в Законодательном собрании наворовал чего-то, а потом пропал?

— Тот самый.

— Так его убили?

— Если это его подписи, то еще две недели назад он был жив, — ответила я.

Допив чай, я заглянула к баллистам. Там, как всегда, было хламно и весело.

— Ты чего, Маша, принесла чего или просто, так зашла?

— Просто так. Соскучилась, — сказала я, и мне обрадовались вдвойне. Опять налили чаю, сдвинув со стола детали автомата, стали показывать всякие интересные штучки, типа какой-то ржавой и грязной конструкции устрашающего вида, которую присутствующие, с гордостью называли аркебузой и носились с нею как с голубым бриллиантом.

— Юлий Евстигнеевич, — обратилась я к мэтру баллистики, — можно прицельно выстрелить из пистолета Марголина с расстояния восемьдесят метров?

— Выстрелить-то можно, только попасть нельзя, — ответил мэтр. — А что, кто-то стрелял?

— Получается, что да.

— И что, попал?!

— Получается, что да.

— Слушай, а волшебный пистолет этот у тебя есть?

— Пока нет.

— Когда будет, принеси мне его, ладно?

— А куда ж я денусь? Принесу.

— Вообще-то «Марголин» — хороший пистолет, но с восьмидесяти метров… — он покачал головой. — Может, все-таки из винтовки стреляли? Пять и шесть подходит к старым винтовочкам: ТОЗ-8, ТОЗ-16. Восьмерка спортивная, а шестнадцать — охотничья.

— Значит, можно установить, кто ее покупал? Раз охотничья, то по охотничьему билету должны были ее продать? — задумалась я.

— Да нет, их когда-то продавали без всякой регистрации. Они однозарядные. ТОЗ-16 — хороший охотничий карабин, легонький, под патрон кольцевого воспламенения.

— Патрон?