Манило

– Нет, голубчик, деньги несите в регистратуру. А вы, – обращаясь ко мне, – направляйтесь в шестую палату.

Дядька клацнул по кнопке стоявшего на столе телефона и распорядился:

– Марина, заскочи ко мне.

Марина, юркая барышня с копной рыжих волос, отвела меня в палату, попросила переодеться в больничный халат и ушла. Через несколько минут наведался Мишаня, забрал ключи от моей квартиры, хлопнул по плечу и усвистал за паспортом. Я облачился в халат и, кряхтя, примостился на койку. На соседней кровати спал мужик со здоровенной повязкой на носу. Открыв пасть, он громогласно храпел, периодически причмокивая губами.

Марина не заставила себя долго ждать. Она заглянула в палату, бросила: «Идёмте», и, следуя за ней, я очутился в операционной. Там уже находились два врача: уже знакомый мне хирург и плюгавый мужичок под полтинник, оказавшийся анестезиологом. Он выяснил, нет ли у меня аллергии на наркоз, и, как только я расположился на кушетке под круглой лампой, воткнул мне в вену иглу, к которой была приделана трубка от капельницы. Затем мужичок приставил к моему рту маску, и я успел вдохнуть буквально пару раз, прежде чем операционная закрутилась сверху вниз, как искажённое помехами изображение на экране телевизора, и исчезла в пустоте.

27.

Я пришёл в сознание оттого, что меня тормошила Марина, приговаривая:

– Просыпайтесь, Юрий, просыпайтесь, – заметив, что я открыл глаза, она спросила. – Как себя чувствуете?

– Нормально, – просипел я в ответ и прочистил горло.

– Замечательно, – констатировала она и вышла за дверь.

Я лежал на койке в палате, накрытый простынёй. Было такое ощущение, будто меня разбудили посреди крепчайшего сна. Когда такое происходило в повседневной жизни, я гневался. А в тот момент меня почему-то обуяло безграничное умиротворение.

На соседней кушетке сидел мужик с блямбой на шнобеле и пялился в зомбоящик. За окном было темно, и я предположил, что минуло немного времени. Но всё-таки задал дядьке вопрос, чтобы удостовериться:

– Который час?

– Полдесятого, – прогнусавил он, посмотрев на наручные часы.

Глаза слипались, и я не видел смысла бодрствовать. Поэтому поудобнее развалился на кровати, расслабился и почти сразу задремал.

Снилось, что врачи оттяпали мне шланг и зачем-то заставляли меня голожопого приседать. Проснувшись в холодном поту, первым делом заглянул под простынь и прочекал висящую над яйцами плотно забинтованную шишку, из которой торчала пластмассовая трубка мелкого диаметра сантиметров 10 в длину. На ощупь член показался твёрдым, и от греха подальше я оставил его в покое.

После завтрака, состоявшего из тарелки овсянки и кружки чёрного чая с сахаром, в палату пришкандыбал хирург. Он сообщил, что операция прошла успешно. Член вспороли как рыбье брюхо, откачали кровь, потом заштопали, и в оконцовке сделали обрезание. Доктор записал меня на приём через 10 дней – снимать швы. А до этого момента предписал ссать через трубку, чтобы не зафаршмачить бинты и не занести инфекцию. Про секс можно было забыть по меньшей мере на месяц. Но при хорошем раскладе писюн будет почти как новенький. В данном случае «почти» означало отсутствие крайней плоти и наличие шрамов.

К обеду подоспел Мишаня и предложил подкинуть меня до дома. Я согласился, переоделся в вольное, забрал в регистратуре выписку, и мы покатили на «Форде» на правый берег. Ехали молча, размышляя каждый о своём. Мишаня вызвался подсобить мне подняться в квартиру, несмотря на работающий лифт, и я пригласил его в гости – перетереть, что его гложет. Сделал нам по отвёртке, и мы, держа в руках бокалы, устроились на диване.

Выяснилось, что у Мишани перестал вставать на милфу. Он винил во всё её худобу, дескать, она сбросила изрядно килограмм и потеряла схожесть с понравившейся ему мадам из видео. Я тоже заметил, что милфа сильно осунулась, но не придал этому значения. От строгой диеты, от стресса, от регулярных клизм или, что более вероятно, от всего в совокупности она быстро постройнела, чем укоротила себе жизнь. Разумеется, никто не собирался её никуда отпускать, но жирная жопа могла бы ей выиграть месяц-другой.

Мишаня извинился за свою вспышку гнева, от которой я ненароком пострадал. В шутку порекомендовал ему открыть контору «Мишаня и ко», специализирующуюся на экспресс-похудании. Сколько бы бабла сколотили… Он прикол не оценил, но приличия ради подавил лыбу.

Корефан настолько утратил интерес к милфе, что закопал её труп в саду на следующий же день – утром, перед тем, как навестить меня в клинике. Вообще он печалился так, словно член сломали ему, а не мне. Мишаня осознавал, что на поиски милфы 2.0 может уйти не один месяц. Я же не видел в этом проблемы, довольствуясь проведёнными с первой дамой вечерами, и не тратил время на бесполезную грусть.

28.