Манипулятор. Глава 008

– Да я-то тут причем!? – расплылся я в улыбке и стал отдирать его руки от своей. – Руку-то отдай, оторвешь же!

Вовка отцепился, отошел, вроде угомонился. Я улыбался, наблюдал за ним.

– Заебись! – ответил Вовка своим мыслям и жадно потер руки. – Так и сделаю!

Я обернулся назад. Отец уже не курил, просто стоял и явно ждал меня.

– Ну, чего? – я кивнул ему.

– Поедем? – предложил отец.

Я кивнул и глянул на Вовку. Тот намек понял.

– Ладно, езжайте, жулики! – добродушно отмахнулся Вовка, скалясь и хихикая. – Денег, небось, заработали за неделю! Да заработали, заработали! Смотрел я ваши прода-жи утром! Хм, не ожидал, хорошо продается все это ваше говно.

Я протянул Вовке руку, тот пожал ее, затем пожал отцу.

– Давай, пока, – кивнул я Вовке, тот развернулся и потопал к офисному зданию ми-мо крана, истекающего тонкой струйкой воды на знойный асфальт.

«Газель» взревела, мы хлопнули дверями, тронулись. Обогнали идущего Вовку. Я привычно глянул в боковое зеркало, Вовка махнул мне рукой. Через минуту «газель» ми-новала ворота «Пеликана» и остановилась на Т-образном выезде.

– А Вовка пасёт наши продажи, – сказал я.

– Все он там смотрит. Должен смотреть, – произнес отец и повернул вправо.

«Чистое небо» продолжало затягивать. Я не сразу сообразил, что этому сильно спо-собствовал изменившийся режим работы – в ней появилась монотонность: утром на склад, погрузка, сначала в кузов товар для оптовых клиентов, позади для киоска; выгрузка това-ра в киоск, остальное оптовым клиентам и возвращение домой. За весь день где-то как-то два-три случайных перекуса. Я частенько обходился стаканом чая с шоколадкой. Позже прихватывало желудок. Отец, каждый раз наблюдая мое скривившееся лицо, либо молча отворачивался, либо выговаривал за столь пренебрежительное отношение к своему здоро-вью. Я все понимал, но нравоучений хватало на пару дней, и я снова принимался лопать шоколад плитками. Боли сразу возвращались и усиливались. Я уже мог похвастаться мно-гими практическими знаниями желудочных болей – выкуренная сигарета их уменьшала, бутылка пива в жаркий летний день боли возвращала. Я начал возить с собой обезболива-ющий сироп и принимать его на ходу. Боль притуплялась, а чувство рвоты усиливалось, ощущение тяжести и непроходимости в желудке возрастало. Через пару-тройку дней боли вновь отступали, я забрасывал прием тошнотворного лекарства, и боли возвращались. Замкнутый круг. Я понимал, что веду себя глупо, но упорствовал в своем идиотизме. Мать упорствовала в своем – ссоры с отцом стали регулярной нормой и ожесточенно усили-лись. Через раз доставалось и мне.

– Ма, а что у нас есть поесть? – сказал я с порога вечером, рабочий день закончил-ся, в желудке сосало и ныло, думалось только о еде.

– В холодильнике посмотри! Не маленький уже! – рявкнула мать, проходя из кухни по коридору мимо меня и отца.

«Не в духе», – понял я, разулся и пошел мыть руки. Что меня напрягало в нашей ра-боте, так это одежда. Поскольку мы с отцом делали все, от общения с управленцами до ношения товара, то одеться адекватно было проблемно. Одеваться под погрузочно-разгру-зочные работы, значило выглядеть весь день как грузчик. Совсем непрезентабельно. Оде-ваться из расчета общения с «белыми воротничками», означало угробить нормальную одежду на первой же погрузке товара. Переодеваться посреди дня? Вообще утопия. Не в «газели» же. Офиса у нас не было. Да и неудобно в принципе постоянно переодеваться. Мы старались лавировать, разделять рабочие дни от дней встреч. Получалось неважно, почти всегда дни выходили смешанными. Приходилось одеваться как-то средне. Летом я ходил просто – футболка, шорты и шлепанцы. Осенью и весной работал в спортивных штанах или джинсах. Зимой было проще, снег защищал от пыли и грязи – одежда остава-лась относительно чистой. В остальное время года одежда пачкалась быстро, особенно ле-том. Мать ворчала о «нескончаемой стирке». Когда скандал доходил до криков, и мать в запале отказывалась стирать, я или отец, говорили ей, что стирать будем сами. Заявление всегда имело обратный эффект – мать умолкала и продолжала безропотно закидывать на-ши вещи в барабан стиральной машины. До следующего скандала.

Я открыл холодильник. Котлеты и макароны. Две кастрюли. Я потянул их наружу.

– Дай сюда! – мать грубо отпихнула меня и выхватила кастрюли из рук.

Я пожал плечами и ушел в душ, на ходу снимая с себя пыльную майку. Через де-сять минут я вернулся. Отец ужинал. Матери на кухне не было. Моя тарелка с ужином стояла на столе. Все как обычно – наскоро вываленные в тарелку слипшиеся еще в каст-рюле вчерашние макароны и две котлеты сверху. Вид еды не вызывал желание.

– Че смотришь!? Ешь! – раздался позади раздраженный голос матери.