Манипуляция продолжается. Стратегия разрухи

Ход утраты культурной гегемонии советским типом — важный урок истории и актуальная для России проблема обществоведения. Здесь мы ее не касаемся, один только штрих. Этот процесс можно проследить по динамике когнитивной активности рабочих. В 1922 г. продолжительность рабочего времени в СССР сократилась по сравнению с 1913 г. на 537 часов. Люди их использовали, первым делом, на самообразование.

Затраты времени на самообразование с 1923 по 1930 г. выросли с 12,4 до 15,1 часа в неделю. С середины 60-х годов начался резкий откат. Среди работающих мужчин г. Пскова в 1965 г. 26% занимались повышением уровня своего образования, тратя на это в среднем 5 часов в неделю (14,9%) своего свободного времени. В 1986 г. таких осталось 5% и тратили они в среднем 0,7 часа в неделю (2,1%) свободного времени. К 1997/98 г. таких осталось 2,3% [73].

В общем, советский культурно-исторический тип сник в 70-80-е годы, а потом был загнан в катакомбы. Господствующие позиции заняло мещанство, в том числе криминализованное.19 Эта смена культурно-исторического типа и предопределила резкую утрату жизнеспособности России как цивилизации. Та культурная общность, которая стала господствовать в России, не обладает творческим потенциалом и системой ценностей, которые необходимы, чтобы «держать» страну, а тем более сплотить общество для модернизации и развития.

В ближайшие 10-15 лет Россия окажется перед лицом угроз, которые лишь зародились в ходе реформ и в зрелой форме реализуются уже тогда, когда сойдет с арены поколение советских людей с их знанием, навыками и ценностями. Эти угрозы должны будут преодолевать люди нового, существенно иного культурно-исторического типа, и предвидение этой ситуации становится важной задачей.

Советский тип был загнан в катакомбы, но не исчез. Он — молчаливое большинство, хотя и пережившее культурную травму. Сейчас неважно, какое духовное убежище соорудил себе каждый из людей этого типа — стал ли он монархистом, ушел ли в религию или уповает на нового Сталина. В нынешнем рассыпанном обществе именно эти люди являются единственной общностью, которая обладает способностью к организации, большим трудовым и творческим усилиям. Именно они могут быть собраны на обновленной матрице, ибо сохранилось культурное ядро этой общности, несущее ценности и смыслы российской цивилизации, ценности труда, творчества и солидарности.

«Сборка» дееспособных социокультурных общностей и организация диалога между ними — актуальный вопрос национальной повестки дня России. Задача в том, чтобы свести к минимуму травмы и мутации несущих конструкций народного хозяйства России или, в облегченном варианте, не допустить, чтобы травмы и уродства превзошли некоторый критический порог. Мы от него уже недалеко.

Глава 10 УГРОЗА РАЗРУШЕНИЯ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫХ МАТРИЦ РОССИИ

На стыке цивилизационного и институционального подходов сложился определенный взгляд на историю и современное состояние страны и общества — через изучение тех общественных институтов, на которых базируется хозяйство. Здесь возникло понятие институциональной матрицы. Институциональная матрица — это устойчивая, исторически сложившаяся система общественных институтов, регулирующих взаимосвязанное функционирование основных общественных сфер.20

Строго говоря, каждое общество имеет свой, только ему свойственный тип институциональных матриц — устойчивый, но и развивающийся профиль. Однако это множество разделяют на два класса, тяготеющие к двум разным «чистым» типам, которые метафорически называют «Западная» и «Восточная» матрицы (хотя правильнее было бы сказать «Западная» и «Незападная»).

В незападных обществах (даже таких модернизированных, как Япония или Россия) жизнеустройство складывалось согласно метафоре «семьи», под сильным влиянием общинной идеологии, коммунальной материально-технологической среды и патерналистского государства. Под этим углом зрения различия общественно-экономических формаций не являются определяющими, так что в одну категорию входят и японский или корейский «конфуцианский капитализм», и советский «социализм».

В ходе экспансии западного капитализма в период империализма («второй волны» глобализации) было много попыток изменить институциональные матрицы зависимых стран по западному образцу. Ни одна из этих попыток не удалась — слабые культуры погибали, сильные закрывались культурными и политическими барьерами и вели «молекулярное» сопротивление или открытую борьбу под социалистическими или националистическими знаменами.

Какого же рода изменение в конкретных матрицах России предполагалось произвести в ходе реформы? Рассмотрим на материале изменения частных институциональных матриц — больших технико-социальных систем. Все они, как кусочки голограммы, несут образ общей институциональной матрицы общества.