Маниту

Запах рыбы значительно усилился, и мы опять почувствовали вибрацию под землей, вибрацию, от которой зазвенели цепи и крюки бурилки, а дизельный двигатель вздрогнул и кашлянул. Над нашими головами сверкнуло, и молния из облаков ударила в землю в нескольких милях к северу. Мы все еще были ошеломлены, когда прямо возле наших ушей взорвался гром, и Шелли в страхе поглубже закопался в плащ.

— Похоже, Звериный Бог двигается или собирается двигаться, — сказал Картер.

Он перекинул ремень противотанкового ружья через грудь, пока Чэф подвешивал две ракеты ему на пояс.

— Может быть, крабы принесли Квиту достаточно пищи, чтобы тот ожил, — сказал Дэн. — Мы убили Джимми, но остались Элисон и Карлен.

— Как они могли туда попасть? — спросил Дэйтон. Его сигарета намокла так, что почти просвечивала, но он все так же держал ее приклеенной к губе. — Только не говорите мне, что они пробурили шахту в двадцати метрах от нашей.

— Им это не нужно, — сказал я ему. — В этих пещерах существуют входы и выходы на поверхности. Был раньше такой мужик на Бормандском мосту в 18 веке, который их обнаружил.

— Я о них не слышал, — подозрительно сказал Дэйтон.

— Не будем спорить, — подвел я черту. — Давай-ка лучше спустимся в эту чертову шахту и посмотрим, что там.

Дождь был проливным и шумным, и водопады грязной воды лились в шахту, смывая все больше слоев грязи и камней.

Бригадир подошел к Дэйтону Трашу и сказал:

— Если вы хотите проделать этот трюк, мистер Траш, то лучше бы поторопиться. В такой ливень, да еще когда трясет, мы не можем держать шахту открытой долго. —

Как бы желая усилить его предупреждение, земля вновь затряслась, и велосипед Оливера Бодина, прислоненный к стене дома под крышей веранды, с грохотом упал. Мы нервно обернулись на шум, а затем переглянулись.

— Первым лучше идти тебе, Мейсон, — сказал Картер. — Ты единственный с детекторным устройством.

— Картер, — начал я предостерегающе, но двое бурильных инженеров подошли ко мне с мотком мокрой веревки и без лишних церемоний обвязали меня брезентом. Затем я оказался на полпути к дыре, к моей талии приделали крюк с тяжелой застежкой. Кто-то дал мне тяжелый фонарь.

В такой близи от дыры исходил холод, который был неприятнее, чем дождь или ветер. В облаках опять блеснула молния, и опять театрально громыхнуло. Сотрясения волновали их больше, чем я. Возможно, Господь двигал у себя мебель, но мы-то знали, что это дьявол ворочается во сне, и это больше всего пугало меня.

Бригадир засунул два пальца в рот и громко свистнул. Дизель взвыл, мое тело оторвалось от земли, и мы с Шелли потихоньку закружились в воздухе, а все смотрели на нас, как будто нас только что повесили и они пришли посмотреть, как мы болтаемся на виселице.

— Ты в порядке? — проорал Картер. — Готов идти?

Я приложил руку к уху и закричал:

— Что ты сказал? — когда медленно пролетал мимо него.

— Ты готов опускаться? — заорал он снова.

Я посмотрел под ноги, которые висели над загадочной темнотой. Мой желудок сжался, как чувствительный морской полип, а сердце медленно и громко билось в ушах, оглушая меня почти полностью. Земля опять затряслась, и трос задрожал и закачался. Я вытянул руку, чтобы уравновеситься, но, конечно, держаться было не за что. Все, что я мог, — это крутиться, качаться и чувствовать тошноту.

— Опускайте меня! — закричал я. — Что угодно, лишь бы не висеть здесь под дождем. — Картер подал знак, и дизель заработал, лебедка заскрипела и дюйм за дюймом рывками начала опускать меня в дыру.

В какой-то момент я был над землей. В следующий миг мои глаза были уже на уровне ботинок и сырой травы, а затем я погрузился в студеную зловонную темноту на пути в дьявольскую пещеру. Шелли попытался вывернуться, когда рыбный холод пожрал нас, но я крепко прижал его и щелкнул по носу пальцем, чтобы он вел себя тихо. Удар по носу пальцем был единственным наказанием, которое он понимал.

Когда нас опускали в шахту, шум дизеля и гром становились постепенно глуше и глуше. Скоро я уже почти ничего не слышал, кроме ударов сердца и отдаленного поскрипывания лебедки. Отдельные капли дождя еще падали на меня, и когда я посмотрел вверх, чтобы проверить, как низко меня опустили, одна из них попала мне прямо в глаз. Но наибольшая сырость исходила от земли и гнилостного дыхания Квита.