Манюськины

- Извините! - отодвинул Манюськин протянутую руку. - Здесь какое-то недоразумение! Мой-то ведь - чистокровный доберман! Извините-с, мы пойдем! Нам некогда!

Подхватив кота, он стал пятиться к выходу. Открыл спиной дверь и бросился вниз по лестнице.

- Подождите! Куда же вы?! Конечно, этого мало! Я дам больше! Я дам, сколько надо! - донесся до него отчаянный вопль.

"Знаю я таких бабенок! Пропала! Хвост колечком! Небось, затискала бедное животное до смерти! Вот и вся ихняя любовь! - попытался заглушить уже на улице Манюськин невесть откуда возникшую жалость. - Ведь для них животное - лишь игрушка!"

Письмо

Манюськин отдыхал у телевизора. В последнее время его стал сильно интересовать большой теннис. И он старался не пропускать ни одного мало-мальски значительного турнира. Конечно, сначала сильно раздражали многие названия. Ко всяким там тайм-брекам, геймам и сетам он постепенно привык и даже иногда щеголял ими перед домашними и Епиходом. Но почему не сказать все это нормально, по-русски, было все же непонятно… И еще вот этот, "Большой шлем"?! С какой, спрашивается, стати? И главное, спросить-то не у кого… Сам он в молодые годы недурно играл в пинг-понг да и в футбол, бывало, гоняли от души! Эх, времечко было… и куда все подевалось?..

Санька так резко ворвался, что Манюськин от неожиданности вздрогнул.

- Папаня! Тебе письмо! – заорал сын возбужденно с порога.

- Ты же видишь, я занят! Турнир "Луис… - задумался, а может все же Ролан?.. и осторожно добавил: - Гарос". - С Санькой всегда надо быть начеку. – Третий сет, пять шесть на тайм-бреке! Упорный такой аргентинец! - На самом деле ему стоило большого труда сохранять показное равнодушие. Последний раз он получал письмо пятнадцать лет назад от одного кореша, с которым вкалывал на "химии", тот просил выслать денег. Манюськин отправил ему тогда шесть рублей, но ни ответа, ни привета не получил. Застарелая обида снова скребанула по сердцу. – Откуда письмо, Санек?

- Я вижу, тебе неинтересно, - решил ответить тем же Санька. – Пойду, отнесу обратно! Наверно, по ошибке бросили!

- Не дури, сынок! От кого письмецо?

- Из Израиля! – выпалил Санька, наблюдая за реакцией отца и наслаждаясь произведенным эффектом.

- Откуда?! – переспросил изумленный Манюськин. – Из Израиля?! А не врешь?

- Чего врать-то! Ясно, по-английски написано, фром Исраэль! Чего не понять-то? Так что танцуй, папаня! – Санька ловко отскочил в сторону, когда отец попытался отобрать письмо.

- Я тебе сейчас дам, "танцуй"! – угрожающе произнес Манюськин, и Санька, поняв, что перебарщивать не стоит, нехотя отдал конверт.

- Действительно, из Израиля! – стал осматривать письмо Манюськин.

- Ударение на второй слог! - поправил его Санька и отошел на всякий случай подальше. – Кстати, и в названии турнира Ролан Гарос, тоже на втором слоге. Легко запомнить, у всех французских слов ударение в конце.

На замечание Манюськин решил не реагировать, не до педагогики. Только строго поинтересовался:

- Почему уголок надорван? Твоя работа?

- Охота была!

- Охота была! – передразнил Манюськин. – А попытка вскрытия налицо! Охота была, была охота на серых хищников, матерых и щенков! – неожиданно для себя увлекся песней. "Видимо, от волнения", - проанализировал он. Аккуратно надорвал конверт и развернул письмо. – Надо будет потом марочку отпарить… А написано по-нашему! – с некоторым разочарованием констатировал он и начал читать вслух: - Дорогой племянник! Мы безмерно счастливы, что, наконец, нашли тебя и твою семью! Спасибо, помогли знакомые ребята из Интерпола. Сема почему-то всегда был уверен, что где-то в тайге у него растет сын. Так… так, дальше всякая ерунда! Ага, вот это уже поинтереснее… Будем высылать к праздникам кошерную пищу… Хм, это уже просто неясно… Будем рады, целуем! Ждем в гости! Ваши дядя Солик и тетя Тина!

Манюськин поднял глаза и недоуменно уставился на сына.

- Выходит, папаня, мы с тобой евреи, ну и Светланка, конечно… - задумчиво произнес Санька. – Это, конечно, в корне меняет дело… То-то Илья Ефимыч расстроится!

- Какой еще Илья Ефимыч? – Манюськин был уже совершенно сбит с толку.

- Да, наш учитель, по математике! Первый раз, говорит, вижу русского парня, у которого так мозги работают!

- У какого русского парня? – поинтересовался Манюськин.

- У какого? – Санька тяжело вздохнул. – Какой же вы все же непонятливый, папенька! Это он про меня так говорил! Он же еще не знал, что я тоже еврей! У нас в классе только двое хорошо по математике соображают. Я и Морозов! Но у Морозова бабушка еврейка, он мне по секрету как-то сказал. Теперь, выходит, и я тоже… Полный, конечно, прикол!

- А мать говорила, что побежал пьяный на другой берег, в магазин! Все ему мало было! А уже ледоход вовсю! Ну и провалился, значит, под лед!

- Ну, это сказка для дураков, сразу было ясно, - хмыкнул Санька.

- Что значит для дураков?! Ты кого имеешь в виду? Смотри, договоришься у меня! – Манюськин снова перечитал письмо. – Ну и дела… А почему подписано – твой дядя Солик и тетя Тина? Солик? Странно! Что-то я такого имени не припомню…