Манхэттенское безумие

– Немецкая разведка узнала и о том, что проделал Хайнрих, и о том, что груз уже на пути сюда, а также куда и когда он прибудет. И уведомили своего агента здесь. Но мы-то не знали, кто это такой. Этот предатель вполне мог оказаться в вашей здешней конторе, Том. Вот Лука и Хайнрих и сыграли роль наживки. Этот двойной агент проследил за ними, и они его поймали.

– И это оказался Джек Мерфи, да?! – рявкнул Брэндон. – Господи, помилуй! Надо было догадаться. Он никогда не раскрывал мне имена своих информаторов, не говорил, откуда получает все эти сведения… И откуда узнал про эту операцию. И вообще хотел проводить ее в одиночку. Чтобы успеть убить этих двоих и отправить груз обратно в Германию.

– Я тоже хотел его убить, застрелить, – тихо сказал Гракко. – Чуть не застрелил. Но так поступают только нацисты. А в Америке его ждет честный суд. Так что я пощадил его, просто связал. – Он улыбнулся. – Правда, обращался я с ним довольно грубо, это надо признать.

– А я всегда гадал, зачем Джеку квартира с двумя спальнями, – добавил Брэндон.

Генерал Геллер хрипло рассмеялся:

– На Манхэттене? На жалованье агента УСС?

– И роскошные карманные часы. Ох, да еще и «Форд Делюкс» сорок второго года.

Гракко счел себя оскорбленным:

– Вы хотите сказать, что он это делал из-за денег?

– Видимо, да.

– А где он? – Голос Брэндона дрожал от ярости.

– Полицейский фургон сейчас уже везет его в федеральную КПЗ. – Геллер даже улыбнулся, что, как уже понял Гракко, было крайне редким явлением. – Билл Донован переговорил с генеральным прокурором Биддлом. Гувера мы продолжаем держать в неведении. Так что насчет обвинения Мерфи он узнает из «Нью-Йорк таймс». Если, конечно, читает «Таймс».

– А что вы собираетесь делать с этим? – Брэндон указал на баллон в ящике.

– Вы этого от меня не слышали, но он отправляется в Нью-Мексико. Там идут работы над одним проектом, но это тайна. У них были кое-какие неполадки, и им нужно больше этого расщепляющегося материала… я правильно сказал? Расщепляющегося?

– Да, правильно.

Брэндон смотрел на Коля и хмурился. Потом спросил:

– Они намерены использовать эту бомбу против Германии?

– Нет, – ответил Геллер. – Я с самого начала сказал Хайнриху и Луке: ее на Европу не сбросят. Нет такой необходимости, это во-первых. С Гитлером уже практически покончено, и битва на Дуге была его последним вздохом. К маю Германия падет, это самое позднее. Это с джапами[112] у нас еще есть проблемы. Война на Тихоокеанском театре может затянуться еще на год, если их не остановить. Вот это их и остановит, – и он кивнул на ящик.

– Сэр? – раздался чей-то резкий голос от двери. – Группа прибыла.

– Заходите, ребята, – сказал Геллер.

В кухню вошли трое мощных мужчин в пальто.

– Ну, хорошо, – сказал Геллер. – Забирайте это. Отвезете его в Форт-Дикс, в Нью-Джерси. Сегодня вечером оттуда в Нью-Мексико отправляется специальный поезд. Полковник Коль едет с вами. Там у нас работают ученые, которым может понадобиться его помощь. Да, и все, что скажет полковник, для вас приказ; если кто ослушается, погоны сдеру.

– Есть, сэр!

Гракко смотрел, как трое солдат подняли ящик с полу и, толкаясь, вынесли его наружу.

Коль повернулся к Гракко:

– Ну, друг мой, знакомство наше вышло коротким, но весьма продуктивным. Думаю, мне понравится в этой стране. Политика, свобода, культура… И что еще более важно, – продолжал он с серьезно-хмурым выражением лица, которое, правда, вскоре сменилось улыбкой, – рестораны, в которых можно обнаружить полный обед, упрятанный за стеклянную дверцу. Это ж настоящий рай на земле!

Гракко и полковник обнялись, и немец вышел из булочной в переулок, чтобы отправиться в Нью-Мексико вместе с грузом урана и со всеми будущими ужасами, которые он в себе таил.

Том Брэндон стоял вроде как по стойке «смирно», но сгорбившись, чего нелегко было добиться.

– Поговорим позже, Том, – сказал ему Геллер. – Да, если что-то услышишь от Дж. Эдгара или от его парней, направляй их ко мне.

– Есть, сэр, – более молодой сотрудник УСС кивнул и вышел на улицу, поплотнее запахивая пальто.

Геллер повернулся к Гракко:

– Я получил нынче днем информацию, что ваш брат вернулся в Италию; он в полной безопасности, в тылу у наступающих союзников. – Генерал протянул руку и обменялся с итальянцем рукопожатием. – Да, Лука, вы отлично тут поработали!

Булочник пожал плечами.

– Это был мой долг. Нападение японцев на Перл-Харбор нельзя оправдать. Я готов сделать что угодно, чтобы отомстить им за это преступление против моей страны.

Его страны.

Америки.

Это именно Гракко предложил такое название этой операции – «Расплата». Потому что именно этим она и была – расплатой.

– Да, вот еще что, – сказал Геллер и протянул Гракко однодолларовый банкнот, но не сложенный, как было в прошлый раз.

– Что это?

– Когда я рассказал президенту Рузвельту об этой операции, он попросил меня передать вам его благодарность. А когда я сообщил ему, какой вы прекрасный булочник, он попросил принести им с Элеонорой батон вашего хлеба.

– Президент Соединенных Штатов желает получить батон моего хлеба? – Гракко даже заморгал.