Манна

Длинный стол трещал от угощений,
Вдоль стены горели факела.
И слюна скопилась от видений!
Что там было? На столе была
На тарелках рыба заливная,
Были там салаты, холодцы,
Дары моря – спиночки минтая,
Крабы и креветки, и тунцы,
Жареные в масле осьминоги
И налима печень, и трески,
Куропатки собственные соки
И свиньи тушёные соски.
Жареные толстые пиявки
Как сосуды полные кровей,
В специях, обсыпанные травкой —
Ничего на свете нет вкусней!
Жареные гуси и цыплята,
А внутри картошечка и лук,
С корочкой хрустящей поросята,
Множество каких – то вкусных штук.
Всё в стекле, фарфоре и фаянсе.
Овощи и фрукты всех мастей.
Вот блестит окрошечка на квасе,
Вот в сметане попки голубей.
Вот печёнка, языки говяжьи,
Языки оленьи, ветчина,
Потроха фазаньи и лебяжьи,
С красным перцем сало кабана.
(Друг – читатель скажет: «Хватит может?
Иль пойду на кухню руки мыть.
Червячок уже утробу гложет.
Классики любили изводить
Разных блюд подробным описаньем,
Как приборы правильно держать,
С необъятным рвением, стараньем
За обедом что чем запивать».
Ты отрежь себе кусок батона,
Сверху сыр и будет самый смак!
Выпей сладкий кофеёк «Макона»
И главу осилишь только так…)
Значит так, на том столе дымился
Здоровенный жареный козёл.
И с блюдами персонал тащился,
Ставили и ставили на стол.
Были там чесночные приправы.
Дьявол произнёс: «Всё ерунда,
Что чеснок для упырей отрава.
Посмотрите лучше вот сюда.
Барбикю, лягушки для французов,
Сладкий пудинг, то для англичан,
Для американцев кукуруза,
Вот харчо, в нём с перчиком баран.
Вот икра для русских и пельмени,
Тульский пряник и блины, и борщ.
Есть тут даже блюдо из тюленя.
Блюд полно, что просто не поймёшь,
Где тут что. Вот пиво и сардельки.
Значит немцы будут здесь жевать.
Вот мясные «пальчики» в тарелке.
А котлет здесь, ну не сосчитать!
Вот люлякибаб, вот с маслом кашка,
Вот с чинахи тёплые пары,
Вот паштет, вот конопэ на шпажках,
Разные пахучие сыры.
Вот селёдка под свекольной шубой,
Вот копчёный ёж под утюгом,
Вот верблюда жареные губы,
Вот грибом набитый туго сом.
Растягаи здесь и кулебяки,
Сладкие и с рыбой пироги,
И капуста, хрен, рулеты, раки,
Обезьяньи даже есть мозги.
А напитков сколько? Больше тыщи!
Одной водки видов больше ста.
Есть такие, что уже не сыщешь.
В общем стол – не подведи уста!
В смысле, чтобы ротик не порвался, —
Он взглянул на королеву – ночь, —
Спальный гарнитур ещё остался.
Знаю, оба посмотреть не прочь».

«Но скажи, зачем всего так много,
Если есть гостям ты запретил?»
«Не беда, лишь свистну и в дороге
Мой лесной надёжный крепкий тыл.
Запущу волков большую стаю,
Львы, медведи, тигры – все придут.
Кушают они, я наблюдаю.
Нравится мне, как они жуют.
Но сегодня ведьмы, вурдалаки
И вампиры тоже будут здесь
Веселиться, кушать кулебяку,
И шаман тюленя будет есть.
Даже если гостя не бывает,
Я совсем не буду горевать,
Ведь моя еда не пропадает,
Будет так нетронутой стоять.
Но ещё так не было ни разу,
Чтоб сюда никто не приходил». —
Он мигнул своим лукавым глазом,
Заклинанье тихо пробасил…

Снова декорации сменились.
В шумном грязном зале гвалт стоял.
Пьяные ругались, матерились,
И табачный дым дышать мешал.
Были здесь небритые пираты,
Кружки с ромом поднимали вверх,
В треуголках старые солдаты
Пили за семь футов и успех.
Всё тряслось от песенного грома,
Были неразборчивы слова.
На столе в огромной луже рома
Пела Емельяна голова.
Пугачёв икнул и крикнул пьяный:
«Ром отличный! Как растормошил!»
Взял зубами ковшик деревянный
И его в два счёта осушил.
Ром отличный быстро и неровно
Ручейком из шеи вытекал,
И вокруг смеялись безусловно,
Стол пиратов громко хохотал.
Головы пиратские летали,
Это был невиданный мираж,
И в дыму как призраки мелькали,
Кто ходил не раз на абордаж,
Тормошил фрегаты, каравеллы,
Трюмы с золотишком в сундуках,
Но звезда фортуны потускнела —
Потеряли головы в боях…

Дьявол снова тихо буркнул что – то
И картина поменялась вмиг.
В спальне убирались, шла работа,
Наводили ведьмы лоск и шик.
Мягкие подушки набивали,
Поджигали свечи, фимиам,
Музыканты пальцы разминали,
И цветы стояли тут и там.
«Ну и как здесь? Как вам ваше ложе?
Рановато всё – таки мы тут.
Не дрожите, Людочка, не гоже.
Ну ещё немного – пять минут.
А хотите увидать наследство? —
Кормчий неожиданно сказал, —
Мою гордость в зале по соседству.
Это оружейный арсенал.
Знаете, чего там только нету!
Яды, копья, шпаги и ножи,
Опиум, винтовки, пистолеты…
Все они безумно хороши».

Людочка не слушала, смотрела
Кружевное нижнее бельё
И румянцем розовым горела:
«Неужели это всё моё?»
«Да, душа моя, все три комода —
Пинюары, трусики, чулки…
Выбирай, какая сейчас мода?
Ткани все воздушны и легки.
Здесь трюмо с косметикой Парижа.
Помечтай, Людмила, помечтай.
Вот кальян, а в нём дурман гашиша.
Если есть желанье – налетай!»
«Можно нам по – вашему веленью
К костерку вернуться поскорей,
Чтоб побыть в экстазе предвкушенья,
Покружить ещё среди гостей?»
«Это можно». Через миг их лица
Снова появились у костра.
Гости продолжали всё кружиться,
И гудела мрачная гора.

Ленин с королевой закружились
И, вплетая хохот в общий визг,
К Люциферу вместе обратились,
Исключив непониманья риск:
«Это что и есть ваш ад кровавый?
Где котлы бурлящие и стон?»
«Да, Володя, Люда, здесь вы правы.
Самый страшный и ужасный сон —
Это то, что с вами происходит
Наяву и что произойдёт.
Человек, он сам себя изводит —
Муки ада в жизни создаёт.
Я даю советы, помогаю.
И, вообще – то, много я хочу.
А пока я скуку разгоняю.
Но о чём мечтаю, не скажу».
Людочка к Володе обратилась:
«Если ты не против, отлучусь, —
Голова шотландская крутилась, —
Полечу, с красавчиком крутнусь. —
Ильичу с любовью подмигнула
И сказала. – Только помани».
И к губам Владимира прильнула,
О любви и верности шепнула,
В золотой короне увильнула,
Отражая пламени огни…