Мантия мага

Камень сам собой расступался в разные стороны, не трескаясь и не ломаясь, а так, будто невидимая рука делала дыру в глине или сыром тесте. Еле заметная ямка становилась все глубже и глубже и наконец превратилась в сквозную дыру. Вскоре оттуда потянуло теплым воздухом и ароматом незнакомых трав.

— Скорее! — нетерпеливо подталкивал спутников гуль. Нужно успеть до наступления темноты, иначе…

Один за другим путешественники запрыгивали в дыру и, скатившись по гладкому как будто отполированному искусным мастером желобу, оказывались на той стороне. Стефаносу, который шел самым последним, немного не повезло. Стоило ему скрыться в каменном туннеле, как Колесница Митры, еще недавно выглядывающая из-за окоема, исчезла совсем. Ноги бывшего разбойника уже касались земли самого необычного и таинственного из государств Хайборийского мира, когда дыра в камне начала затягиваться. С тихим еле различимым шорохом становились разноцветные крупинки, на свое место, издавая еле слышный звон сталкивались кристаллы, намертво сцепляясь между собой.

Дорожный мешок, висевший за спиной Стефаноса, оказался проглочен камнем подобно тому как кракен, обитавший согласно преданиям в Закатном море проглатывал моряков и даже целые корабли. Шапку, край которой также оказался внутри скалы, никто не смог вытащить, как ни старались. Перерезав лямки дорожного мешка и освободив побагровевшего от натуги Стефаноса, все с ужасом и изумлением наблюдали, как обрезанный край войлочной шапки медленно скрывается внутри камня подобно мачте тонущего судна во время шторма.

* * *

Оглянувшись вокруг, путешественники к своему немалому удивлению не увидели рядом никакой стены. Не было и скалы из красноватого камня — всюду, куда достигал взгляд, простиралось болото, поросшее низкой травой, окаймлявшей хищно блестящие оконца черной воды с сухими причудливо изогнутыми деревьями. Они стояли на крохотном островке, со всех сторон окруженном трясиной.

Никто не имел ни малейшего представления, ни как они оказались здесь, ни как им отсюда выбраться.

— Нечасто бывают у нас гости, — раздался совсем рядом скрипучий голос.

То, что казалось не более чем высохшей корягой, валяющейся перед ними на расстоянии в несколько локтей, пошевелилось, открыв глаза удивительного аметистового цвета. И, вдоволь насладившись испугом людей, существо, как ни в чем не бывало, продолжило:

— Что поведаете нам, странники? Что нового произошло во внешнем мире?

— Да, да, потешите-ка нас занятными историями! — раздался пронзительный писк со стороны ближайшего дерева.

Шагая по трясине на длинных тонких ногах, к ним приближалось создание, одновременно напоминавшее гигантское насекомое и сухую ветку. Добравшись до ближайшей кочки, оно непринужденно устроилось на ней, обрывая крупные фиолетовые ягоды и бросая их себе в рот. Конану на мгновение почудилось, что движения диковинного существа полны женского кокетства и даже своеобразной грации и очарования.

— А может быть, среди вас есть певец? — проскрежетало оно. — Пусть споет, и если его песня нам понравится, то мы, так уж и быть, поможем вам выбраться отсюда.

— Да, пусть споет!

— Пусть споет!

— Пусть…

Множество голосов — скрипучих, пронзительных, настолько необычных, что для них, казалось, не нашлось бы слов ни в одном из человеческих языков — раздалось вокруг. Островок суши под пришельцами вдруг заколебался, как бы призывая исполнить просьбу без малейшего промедления. Взоры всех с надеждой обратились на гиперборейского чародея, но тот лишь беспомощно развел руками:

— Здесь я бессилен. Меня учили лишь читать нараспев заклинания, но это вряд ли нам поможет. Но вот вы… вы же воины, которые привыкли горланить песни в придорожных тавернах и на биваках. Вспомните, что-нибудь из того, что обычно услаждает слух бродяг из Хайбории.

В этот мгновение островок качнулся особенно сильно, едва не сбросив путешественников в трясину. Двое гвардейцев провалились в жидкую грязь, один по пояс, а другой скрылся в ней почти полностью и не утонул лишь благодаря существу с аметистовыми глазами, которое почти насмешливо протянуло ему суставчатую лапу. Выбравшись на поверхность, воины безуспешно пытались привести перепачканную одежду в порядок. Один, встав на четвереньки, шарил руками в трясине в поисках утопленного сапога. Но тут потеря сама появилась на поверхности, торчащая в чьей-то зубастой пасти.

Конан не привык отступать перед трудностями, какие бы необычные обличья они не принимали. Он задумчиво посмотрел на Гристиана.

— Ты прав, колдун, добрые воины не чураются хороших песен. Эй, Стефанос, вспомни, как мы с тобой и Архозом распевали, когда встретились на задворках Шема.

— Тогда мы выпили немало вина, — усмехнулся бывший вор.

— Ну за этим дело не станет!

Киммериец достал меховой бурдюк и сделал несколько жадных глотков, после чего передал его товарищу.

— А я-то гадал, что у тебя в бурдюке, король, — хохотнул Евдис. — Дай-ка и мне, почему бы и не спеть, раз просят.