Мантия с золотыми пчелами

– Вот, гляди… – тыкал он ей под нос письмо от Юрия Мнишека, отца панны Марины. – Какие упреки из-за тебя сношу! Есть у меня неприятели, распространяющие дурную молву обо мне. Слушай, что польский пан пишет: «Любя вас как сына, дарованного мне от Бога, прошу ваше величество остерегаться всяких поводов, и так как девица, дочь Бориса Годунова, живет вблизи вас, то по моему и благоразумных людей совету, постарайтесь ее удалить и отослать подале».

Ксения на то сжала губы и отвернулась. Иногда расстрига, продавшийся нечистому, не брал над ней верха, а в другой раз она была не в силах ему противиться. Не иначе как напускал он колдовского туману, и она теряла волю, сдавалась на милость зверя.

– Господу предаюся, – смиренно промолвила царевна. – Пусть он решит мою судьбу.

– Я твой повелитель! – гремел Дмитрий. – Я тебе приказываю!

– Он карает, Он и милует… А ты – беглый монах – берегись гнева Божия…

Как в воду глядела Ксения. Не знал самозванец, какая позорная гибель ему уготована. Измывался над царской дочерью, будто она последняя простолюдинка. Отослал ее в монастырь, чтобы насильно сделали ее инокиней Ольгой, а сам отправил в Самбор свадебные подарки для невесты и будущего тестя – сундуки с тысячами злотых, с золотыми дублонами. Марине послал шкатулку, полную драгоценностей из русской казны, чистокровных коней, золотые бокалы, соболиные шкурки. Под Москвой разбили для ее свиты роскошные шатры, а для въезда в столицу гордой полячке была пожалована карета, украшенная серебром и царскими гербами, запряженная дюжиной коней серых в яблоках…

Ксении надели на голову монашеское покрывало. Высокомерную Марину ждал брачный венец… Чей жребий завиднее, не угадаешь.

О падении самозванца инокиня Ольга узнала из послания Шуйского. Вскоре после ее пострига, когда свадебные торжества были в разгаре, а новый царь давал балы, танцевал и веселился с молодой женой, в Москве зрел боярский заговор. По приказу Шуйского ударили в набат на Ильинке. Толпа вооруженных саблями и бердышами[17] людей кинулась «на злого еретика». Дмитрий выпрыгнул из дворцового окна, пытаясь спастись…

Вскоре все было кончено. Тело убитого самозванца приволокли на Красную площадь, сорвали одежду. Три дня труп посыпали песком, мазали дегтем и «всякой мерзостью», а потом похоронили на кладбище для упившихся и замерзших.