Ману и Ракель

- Сегодня утром Мануэль делал утреннюю пробежку. Когда он уже возвращался домой, на одном из перекрёстков из-за угла на полной скорости вылетел мотороллер и врезался в него. Полиция говорит, что женщина, которая сбила Мануэля, не очень опытный водитель и она на секунду потеряла управление. Представляешь! Надеюсь, у неё навсегда отберут права и…

- Что с Мануэлем? - я перебиваю подругу, с замиранием сердца ожидая ответ.

- Ну, у него несколько треснувших рёбер, шесть приличных ссадин на правой руке и огромная шишка на лбу. Можно сказать, что он ещё легко отделался.

«О, какое облегчение! Но как так получилось, что Ману попал в аварию, а я узнаю об этом одна из последних?»

Подозвав Флэша, я с телефоном у уха спешу домой.

- Глория, я сейчас приеду, - сообщаю я подруге, поднимаясь в лифте на свой этаж.

- Хорошо. Позвонишь мне, когда будешь возле больницы. Я помогу тебе незаметно пробраться в палату Мануэля.

- Да, конечно, - соглашаюсь я, и Глория отбивает звонок.

Я влетаю в квартиру, не чувствуя пола под ногами. У меня такой сильный выброс адреналина, словно мне только что вручили приз лучшего журналиста года. Только эмоции негативные. Оставив Флэша за главного в доме, я хватаю сумочку с дивана и выбегаю на улицу. Пару минут у меня уходит на поимку такси, пока, наконец, одно из них подъезжает ко мне. Всю дорогу я подгоняю водителя своими причитаниями: «Не могли бы вы ехать быстрее? Я так спешу, так спешу!»

Через двадцать минут мы заезжаем во двор больницы имени «Двенадцатого октября». Возле главного входа собралась целая толпа журналистов и расставлены многочисленные телекамеры, поэтому я прошу таксиста высадить меня на служебной стоянке. Она находится за зданием больницы и оттуда мне будет легче попасть внутрь незамеченной. Водитель такси недовольно бурчит, но перекочевавшая из моего кошелька в его карман хрустящая бумажка, делает своё дело.

Высадив меня в условленном месте, такси уезжает, а я набираю номер Глории.

- Я здесь, - информирую подругу, и получив от неё инструкции, нахожу дверь чёрного хода. Глория поджидает меня внутри с белым халатом в руках.

- Надень это, - говорит она, протягивая мне больничную униформу.

- Зачем?!

- Не тупи, Ракель! Как иначе ты собираешься попасть к Ману в палату? Ты ведь не родственник? Так что побудешь пока что врачом.

Я быстро надеваю халат и читаю вслух фамилию на бэйджике:

- Доктор Галиндо. Кто это такой? И, кстати, Глория, а он не разозлится, что мы взяли его халат?

Моя подруга лучезарно улыбается:

- Не он, а она. Доктор Голиндо - женщина и прекрасный травматолог. К сожалению, она умерла в прошлом году, так что не беспокойся: ей уже всё равно, кто носит её вещи.

Юмор медработников всегда меня поражал, но сейчас Глория превзошла всё, что я до этого слышала.

- Ты подсунула мне одежду мёртвой женщины?!

- Да, и что в этом такого? - пожимает моя подруга плечами, а затем поспешно прибавляет: - Мы теряем время. Пойдём скорей.

Вздохнув, я следую за ней, оставляя разговор об одежде бедного доктора Голиндо на потом. Сейчас самое главное - Ману.

Мы довольно долго плутаем по каким-то служебным помещениям. Глория ведёт меня окольными путями, остерегаясь как и журналистов, наводнивших больницу, так и коллег доктора Голиндо, знавших её в лицо.

 Наконец, мы выходим в просторный коридор и останавливаемся у дверей одной из палат. Глория подносит палец к губам, призывая к тишине. Я послушно киваю и прислушиваюсь. Некоторое время из палаты не доносится ни звука, а потом раздаётся раздражённый голос Ману:

- Я чувствую себя хорошо. Не понимаю, зачем вы хотите оставить меня здесь на ночь?! В этом нет необходимости. Я сейчас же уезжаю домой!

- Успокойтесь, сеньор Бельтран, - незнакомый голос, скорее всего, принадлежит его  лечащему врачу. - Насильно вас здесь удерживать никто не будет. Но всё же я бы рекомендовал вам провести эту ночь здесь, под медицинским присмотром.

- Как ваш агент сеньор, я тоже склоняюсь к…

- Кончита, я еду домой! - раздражённо перебивает Ману своего цербера в юбке. Я не вижу сейчас лица Мануэля, но уверена, он сильно разозлён. Присутствующие в палате начинают говорить все сразу: доктор и Кончита уговаривают капризного киноактёра остаться на ночь в больнице, а он напрочь отказывается. Внезапно раздаётся новый голос, который заставляет умолкнуть всех остальных.

- Манулито, ты остаёшься! И это не обсуждается!

Я прекрасно знаю, кто это.

«Боже, мама Мануэля тоже здесь!»

- Мама, ну пожалуйста! Ты же знаешь, как я ненавижу больницы!

- Я твоя мать, Манулито. И если ты меня действительно любишь - ты проведёшь эту ночь здесь. Это моё последнее слово, сын.

Меня душит смех. Ничего не могу с собой поделать. Мама Ману - мой кумир! Я просто обожаю её сейчас. Как ловко она обошлась с Мануэлем! Почему-то мне вспоминается детство, и те частые дни, когда Ману наблюдал за нашими играми во дворе из окна своего дома, наказанный мамой за очередной проступок домашним арестом.