Мануэла

— Одна девушка, — пояснил Фернандо. — Она относится к тем, кого, увидев однажды, уже не забудешь никогда. — И он решительно направился к двери.

— Подожди! — протянула к нему руки Тереза. — Не уходи, ты должен мне все о ней рассказать, Фернандо! Подожди, не уходи! — Но брата и след простыл, Тереза осталась в гостиной одна.

Исабель старалась не смотреть на стоявшую рядом с ней перед дверью в комнату мадам Герреро Бернарду. Хотя последняя и пыталась заговорить с ней, Исабель просто не отвечала, гордо подняв голову, и ждала появления из спальни матери доктора Вергары, который вот уже минут двадцать как вошел туда. Наконец со свойственной ему стремительностью он вышел в коридор. В руках у него был неизменный чемоданчик с лекарствами и инструментами.

— Как она, доктор? — бросилась к нему Исабель.

— Сейчас мадам будет спать, — ответил доктор Вергара. — Твое возвращение, девочка, очень подействовало на нее, взволновало. А это не проходит бесследно в таких случаях, как у мадам Герреро.

— Тебя очень долго не было дома, Исабель, — вступила в разговор Бернарда, — а я уже несколько последних месяцев вижу мадам подавленной. — Она посмотрела на доктора. — Сеньор Вергара может подтвердить мои слова.

— Это действительно так, — кивнул доктор.

— Мне необходимо поговорить с вами, сеньор, — обратилась к доктору Исабель, давая понять, что разговор должен происходить один на один.

— Да-да, конечно, — согласился доктор и направился к лестнице, ведущей на первый этаж. Исабель пошла за ним, так и не взглянув на Бернарду. А последняя проводила их взглядом, в котором читались тоска и боль. Бернарда даже не попыталась пойти вместе с ними. Она тоже поняла намек Исабель.

— Что с ней, доктор? — спросила Исабель, когда они уже спускались по лестнице и Бернарда не могла услышать, о чем они говорят.

— Были проблемы с сердцем, — пояснил доктор. — Но ты это знаешь.

— Но я никогда не видела, чтобы это проявлялось так резко, — возразила Исабель. — У меня подозрение, что ко всему прочему добавилось нечто еще? — Она подняла на доктора свои огромные глаза в ожидании ответа. Эти глаза умоляли доктора сказать всю правду. — Мне всегда казалось, что болезнь матери относится к тем хроническим заболеваниям, с которыми люди могут жить долгие годы.

— Но ведь даже такие хронические болезни, — пожал плечами доктор, — как ты их называешь, однажды могут привести к кризису. Твоя мать очень сильный и гордый человек. Она всегда старалась скрыть от окружающих тяжесть своей болезни.

— Садитесь, пожалуйста, доктор, — показала рукой на кресло Исабель и сама присела рядом. Их разделял изящный журнальный столик, сработанный под старину. Они не торопились продолжать этот невеселый разговор. Молчание прервала Исабель. Она с трудом решилась на этот вопрос: — Скажите мне, доктор, сколько осталось жить моей маме? Только откровенно. Не бойтесь, если надо, никто не узнает от меня этого.

— Трудно ответить на ваш вопрос, сеньорита, — глубоко вздохнув, ответил доктор Вергара. — Я сразу же рекомендовал госпитализацию, но… — Он развел руками, словно констатируя совершившийся факт.

— Что — но? — насторожилась Исабель.

— Бернарда была против госпитализации.

— Против? — Исабель была поражена.

— Да, — кивнул доктор.

— Но почему? — Исабель ничего не могла понять. Что-то происходило в ее родном доме, но что — было для нее тайной за семью печатями и никто не торопился открыть ей эту тайну.

— Понимаете, сеньорита, — начал осторожно доктор. — На свете существует категория людей, которые почему-то думают, что только они могут ухаживать за своими близкими.

— И вы не настаивали? — возмутилась Исабель.

— Конечно, настаивал, — улыбнулся ее наивности доктор Вергара. — Но одно время ей стало немного полегче, и я перестал спорить с Бернардой.

— Вы что же, доктор, — вскочила с кресла Исабель, — слушаете каждую чокнутую служанку? — Исабель была вне себя от гнева. Она не могла понять, почему мнение Бернарды в данном случае оказалось решающим.

— Успокойся, Исабель, успокойся, — доктор Вергара печально, без всякой обиды смотрел на нее, и этот взгляд заставил девушку прийти в себя.

— Извините меня, пожалуйста, доктор, — прошептала она виновато и вновь опустилась в кресло.

— Я не хочу, чтобы ты подумала, будто госпитализация совершенно необходима в данном случае, — продолжал доктор. — Иногда гораздо полезнее не лишать больного привычного окружения. И вот что я тебе скажу: что сейчас, когда ты вновь здесь, твоей матери лучше оставаться дома.

— Не понимаю вас, доктор, — покачала головой Исабель.

— Твое волнение, Исабель, вполне естественно, и, поверь, я искренне сочувствую. — Доктор помолчал, стараясь не смотреть на расстроенную девушку. — Это действительно тяжело, особенно в твоем возрасте, столкнуться с неизлечимой болезнью любимого человека. Но, увы, — таков закон жизни. Родители должны умирать раньше своих детей. Я знаю, что хоть ты и понимаешь это умом, сердцу твоему от этого не легче.