Манускрипт

Сердце Алиды сжало когтистой лапой страха: что-то жуткое, мрачное, давящее было и в очертаниях замка, и в открытых пастях его порталов, и в оскаленных гримасах горгулий. Она вдруг страстно возжелала повернуть время вспять и послушаться Ричмольда, когда он предупреждал ее о возможных опасностях путешествия в карете незнакомого странника, терпко пахнущего можжевельником.

– Рич, давай сбежим, – прошептала она срывающимся от ужаса голосом. – Пожалуйста, пока не поздно. Мне так страшно.

– Не хочу тебя разочаровывать, но уже поздно, – буркнул Ричмольд и красноречиво кивнул. Алида присмотрелась и увидела, что дно ущелья ощерилось острыми обломками скал, словно пасть мифического чудовища.

– Но ведь лошади летают, вдруг и у нас получится? – отчаянно произнесла она.

Ричмольд только устало закрыл глаза.

Карету тряхнуло, кони заржали и встали на дыбы, недовольные мощным порывом ветра, который встретил их на выходе из ущелья. Мужчина успокоил их, и экипаж пошел на снижение, держа курс на мрачный замок.

– Узнаем, как добраться до города, и сразу сбежим, правда? – взмолилась Алида.

– Постараемся, – уклончиво ответил Ричмольд.

Кони приземлились на вымощенную крупным булыжником площадку, карета с легким треском коснулась колесами земли и, слегка подпрыгивая, покатилась к могучим воротам замка. Сизоватый туман окутывал окрестности, а кусты белых роз, растущие в палисаднике, были будто подернуты инеем. Алида поежилась, глядя на жутковатые изваяния, украшающие палисад. Ей показалось, будто их белесые каменные глаза видят ее насквозь, заглядывают в мысли, в душу, в сердце, выстуживая тепло, обращая человеческое существо в такой же камень, из какого были вытесаны они сами.

Обрюзгший пожилой слуга с заспанными глазами лениво открыл ворота, и створки разверзлись, словно звериная пасть, пропуская во внутренний двор хозяйский экипаж с гостями.

Вблизи замок казался еще страшнее, нависал над каретой каменным исполином, отражая в стеклах высоких окон холодный лунный свет. Множество башен, одна выше другой, вырывались в небо, будто стремились обогнать друг друга. Самая западная башня отчего-то показалась Алиде похожей на гигантскую клетку для птиц. В некоторых окнах горел оранжевый свет, и Алида задумалась, кто же там живет…

Путник передал лошадей и карету конюху, а сам повел гостей по широкой лестнице с отполированными черными ступенями. Он взмахнул рукой, и двери распахнулись сами собой, открывая длинный коридор, освещенный факелами в кованых держателях. Шаги трех пар ног гулким эхом отзывались от каменных стен. В замке оказалось тепло, откуда-то тянуло вишневым джемом и выпечкой. Мурмяуз устроился на шее у Алиды, напоминая меховой воротник, и с тревогой наблюдал за происходящим.

Хозяин свернул по коридору налево, путники последовали за ним, и глазам Алиды предстал пышно обставленный зал с камином, несколькими диванами и массивным столом, вокруг которого было расставлено не меньше десяти изящных стульев с витиеватой резьбой на спинках. Стол был накрыт на троих, а в кресле у камина сидела смуглая пышнотелая женщина с книгой в руках. Завидев хозяина и гостей, она поднялась с места, и Алида невольно позавидовала ее роскошному парчовому платью, гладким черным волосам и красивой талии, затянутой в тугой корсет.

– Опять началось? Только проснулся, а уже девок в дом тащишь, – возмутилась женщина грудным голосом. Но потом она заметила Ричмольда, и взгляд ее смягчился.

– Это просто путники, – ответил хозяин. – Ребята заблудились в лесу. Прикажи Элли накрыть на два прибора больше. – Он наклонился, чтобы поцеловать жену, но Алиде показалось, что мужчина что-то шепнул ей на ухо, и женщина едва заметно кивнула, пытаясь скрыть удивление, мелькнувшее в черных оленьих глазах.

– Я Алида, это Ричмольд и мой кот Мурмяуз, – вежливо представила всех Алида, когда они расселись за столом. Русоволосая служанка в белом фартуке расставляла блюда с выпечкой и десертами. – А как ваши имена?

Хозяин замка сощурил хитрые глаза и усмехнулся, смотря Алиде в лицо.

– Имена так просто не открывают, девочка. Для этого нужна веская причина. Но если для тебя это так важно, можешь называть меня Теодором.

– А у нас все приличные люди первым делом представляются, – сказала Алида и почему-то покраснела. Она покрепче притянула к себе сумку со своими скромными пожитками: ей вдруг почудилось, что Теодор не отрывает от ее сумки хищный взгляд.

– Вы угощайтесь, – промурлыкала жена Теодора. – Элли так старалась, когда готовила десерты.

Алида помешкала, но все-таки положила себе на тарелку пышный бисквит с шапочкой из взбитых сливок, украшенный клубничным желе. Пирожное выглядело вполне безобидно, а после жареной куропатки у костра ей до смерти хотелось съесть чего-нибудь сладкого.