Манускрипт египетского мага (СИ)

— Ну, вы многое успели, Николай Александрович, вы познакомились с такими людьми! Ага это личность. Ему больше девяноста лет, он принимал участие в обороне Ахалциха, он и муфтий просили Паскевича о пощаде для жителей Ахалциха. Говорят, что Паскевич имел с ним отдельный долгий разговор, сам лично проводил его, после чего гражданское население Ахалциха было спасено. И еще история с библиотекой Ахалциха. Там ведь была самая знаменитая на Востоке библиотека. В числе рукописей, хранившихся в библиотеке были такие, которые оберегались с особой тщательностью, в тайне, и их напрасно разыскивали в Персии и Ардебиле. Так вот, эта часть библиотеки пропала. Удивительно, в самый разгар штурма, когда все вокруг было объято пожаром, кто-то спасал рукописи, как какие-нибудь сокровища. А вы обратили внимание на церковь в крепости? В церковь превратили бывшую мечеть Ахмед-паши. Она выстроена наподобие Айя-Софии в Стамбуле. Стены сложены из тесаного камня. Толстые столбы, поддерживающие купол, скреплены широкими медными обручами. На весьма высоком куполе, покрытом снаружи свинцовыми листами, были золотые полумесяцы. Внутри мечеть освещалась множеством люстр и паникадил. Говорят, что Ахмед-паша сделал для себя в мечети небольшое возвышение, за какую дерзость и был прислан ему шелковый шнурок из Стамбула. Благочестивый паша принял с благоговением присланный ему священный шнур и сам лишил себя жизни. А наш ага в те времена был агой янычар.

— А, значит, и в то время ага был непростой фигурой, — заметил Ник.

— Ну, конечно. Янычары-то были фирманом султана османского приговорены к смерти и бежали из Порты. Нашли себе пристанище в Ахалцихе. Сам ага сын знатного мамлюка, казненного в Каире Мухамедом-Али, тогдашним правителем Египта. Кстати, сам мамлюк был родом из этих мест, мальчиком похищен разбойниками и продан на стамбульском базаре. А вот мать аги была знатного рода, из Франции и что-то там было связано с тамплиерами, я как-то слышал, но поручиться за достоверность не могу. Ну, это обычная история в те времена. Вот вам и связи. Говорят, что ага очень могущественнен. Сидя в Рабате, правит тайным орденом, сеть которого раскинута по всему миру. Не знаю. Возможно, и это все домыслы. Заметили у него на руке серебрянный браслет?

— Да нет, как-то не удалось.

— Это один из знаков его власти. Говорят, сделан во времена Тиберия. Оттуда, от Марка, любимого сына Тиберия, тянутся нити. Но все это домыслы, домыслы. А ведь занятно!

— Ох, Василий Осипович, сказки о драконах хороши, пока сам дракон не вызывает тебя на бой!

— Скажите, — удивился Василий Осипович, — что, так уж плохо у вас обстоят дела? А ну-ка выкладывайте, что это еще за страсти такие!

И Ник рассказал Василию Осиповичу, попросив о сохранении тайны, о тифлисских событиях и братьях Куртенэ. Не успел он кончить своего рассказа, как в воротах появилась коляска. Это возвращался с процедур цесаревич.

— Простите меня, Николай Александрович, но долг призывает. Вы меня заинтриговали донельзя. Давай-те ка встретимся вечерком и докончим нашу беседу. Вы где остановились?

— В гостинице «Решель».

— Я пришлю туда за вами коляску или заеду сам. Ну, история ваша меня полностью заинтриговала! Кстати, о Бодуэне де Куртенэ, современном, а не средневековом, я слышал. Он где-то кажется, в Казани, приват-доцентом был. Ну да ладно, до вечера, до вечера!

И Ключевский проводил Ника до будки.

Глава 25

Когда Ник, идя медленным шагом и разглядывая очаровательные дачки, раскинутые по обеим берегам Оцхе или Абастуманки, подошел, наконец, к гостинице, то увидел идущего навстречу ему из нижнего Абастумана Аполлинария. Они вместе вошли в гостиницу, приятно пахнущую только что наведенной чистотой и навощенными полами. В глубине коридора, у их номеров, еще возилась женщина, удивившая своим средневековым нарядом, которые носили в те времена на Руси. Увидев постояльцев, она засмущалась и, подхватив свои длинные юбки, опрометью бросилась бежать вниз по лестнице.

— Что за чудо? — с изумлением спросил Ник.

— Эта женщина из духоборов, они живут анклавом, несколько деревень. — объяснил Аполлинарий. — Преследуемые властями, добрались до самых границ и там осели. Оказали неоценимые услуги империи во время последней русско-турецкой кампании. Красивые, трудолюбивые и гордые люди. В поисках работы добрались и сюда. Здесь, в Абастумани, есть и молокане, живут в самом нижнем конце, почти у выезда из ущелья.

— Власти не преследуют? — спросил Ник.

— Нет, что вы! Сейчас это опора властей против турецкого населения. Вернее, отуреченного. Тут ведь турки как-никак двести пятьдесят лет сидели, Ахалцихский пашалык! Здесь, в Абастумани, это не так сказывается, а вокруг еще как!

Беседуя, они вошли в комнату Ника. Тут они перешли на шепот. Беседа их в коридоре вполне соответствовала декларированным этнографическим интересам Ника, также как и его встреча с Ключевским.

— Ну, что Аполлинарий? — спросил Ник усаживаясь в кресло. Кикодзе сел рядом с ним в другое кресло так, что мог говорить прямо ему в ухо.