Манускрипт египетского мага

— Здесь я должен попрощаться с вами. Я был счастлив, что мог провести время со столь благородными людьми. Я счастлив, что познакомился с дамой с такими высокими моральными устоями. Мало есть на свете женщин, которых не свели бы с ума драгоценности, хранящиеся в пещере. Жаль, что наше знакомство так коротко. Но я не властен в своей судьбе.

Магараджа остался там же, где он встречал экспедицию. А они шли назад, по тем же галереям, мимо множества каменных изваяний, освещаемых неровным светом факелов. Когда галереи кончились, все облегченно вздохнули. Здесь, у подножья горы, в которой находился этот странный храм бога Шивы, кипела жизнь. Толпился народ — женщины, мужчины, дети, старики. По случаю праздника все были разодеты в праздничные наряды, сверкавшие чистотой красок — красное, желтое, синее, лиловое, фиолетовое сливалось в один яркий рисунок. Сверкая золотыми украшениями на ногах и руках, браслетами, унизывавшими руки до локтей, раскрашенные красной, белой и желтой краской, в сари и тюрбанах, в длинных рубахах и почти голые, люди тянулись длинной вереницей к знаменитому храму.

Лили увлеченно разглядывала эти лица, многие из которых поражали своей красотой.

— Посмотри, Ник, — обратила она внимание на молодого мужчину с греческими чертами лица, с бородой, аккуратно разделенной надвое и концами заложенной за уши, — посмотри на это лицо! Ведь это вылитый Джафар!

Ник внимательно посмотрел на мужчину, а потом перевел взгляд на Лили. Она увлеченно разглядывала толпу.

— Замечательно, что мы приехали сюда, на этот праздник! — воскликнула она. Ник понял, что напиток, которым магараджа угостил их в храмовой пещере, уже возымел свое действие. Лили ничего не помнила. И, как постепенно понял Ник, из памяти всех остальных тоже было стерто воспоминание о посещении пещеры.

Еще две недели они провели в Индостане, без устали наслаждаясь необыкновенной красотой этой страны. Многие двери были открыты для них благодаря великому князю и незримой протекции магараджи.

Путешествие домой тоже прошло благополучно. И вот они уже снова были в Тифлисе, на балконе Елизаветы Алексеевне, которой Лили увлеченно рассказывала об Индостане.

Внизу раздался звонок. И через некоторое время на балконе появилась Зинэ в сопровождении Манфреда, который нес в руках какой-то пакет.

— Манфред утверждает, что это ваше, Лили, — сказала Зинэ. — Но больше ничего не может сказать. Джафар сразу же после возвращения уехал, тоже ничего не объяснив.

Лили стала внимательно разглядывать пакет, развернула его и увидела узел из шитого шелка.

— Какая прелесть! — воскликнула она. — А что в нем? Давайте посмотрим. Раз уж говорят, что это мое…

Дамы вошли в гостиную и стали на столе развязывать узел. Из него посыпались удивительные вещи — резные античные камеи, веера, безделушки из слоной кости, эмали, пряжки, все изящной работы. И несколько удивительной красоты жемчужных ожерелий. Зинэ и Елизавета Алексеевна стали разглядывать эти чудные вещи, а Лили, наморщив лоб, пыталась вспомнить, кто же и при каких обстоятельствах сделал ей такой подарок. Вошедший в комнату Ник, увидев эту картину, все понял и пришел на помощь жене.

— Да, — подтвердил он, — это подарок магараджи.

— Странно, что я ничего не помню, — задумчиво сказала Лили, — и у меня какое-то чувство неприятия этих вещей. Особенно жемчуга. Можно я подарю их, Ник?

— Делай, душечка, что хочешь. Это побрякушки твои, — засмеялся Ник.

— Тогда я хочу подарить ожерелья Зинэ и Фарханде. А с остальным мы разберемся попозже, — твердо сказала Лили.

Эпилог

Октябрь в Тифлисе всегда был великолепным. Пылали багрянцем листья дикого винограда, который вился ниспадающими ветвями по скалистой стене Цициановского подъема. По всему городу клены начали ронять медные листья на дорожки и тротуары. Величественные платаны лениво расставались со своей бронзовеющей листвой. Цвело множество роз, всех цветов и оттенков. Небо, как всегда в октябре, было необычайно синим, а воздух таким прозрачным, что горы Кавказа, казалось, висели в воздухе.

Лили и Ник сидели на балконе у Елизаветы Алексеевны. Отец Лили сделал им царский подарок, подарив дом в Брюсселе, расстрогав тем самым Ника. Они не знали, что Таиров долго советовался с Елизаветой Алексеевной, и та, словно предчувствуя грядущие события, рекомендовала ему купить дом на бывшей родине Ника.