Манзовская война. Дальний восток. 1868 г.

Как явствует из рапорта контр-адмирала Фуругельма: «Наконец, третий род промысла, привлекающий в наши владения также значительное число китайцев, есть промывка золота, россыпи которого находятся преимущественно в пространстве между Уссурийским заливом, р. Цымухэ и Сучаном. Этот промысел существует здесь уже давно, потому что в вышеозначенном пространстве, на некоторых береговых речках видны несомненные следы прежде существовавших разработок, на которых теперь растут дубы более аршина в диаметре. Для промывки золота китайцы приходят из тех же мест, откуда и для ловли капусты, или поодиночке, чтобы работать каждый для себя, или также небольшими партиями, снаряжёнными от различных хозяев. Пути, по которым они следуют, те же самые, как и для ловцов капусты, только нужно заметить, что большая часть их идёт сухопутною дорогою. Работая на приисках эти китайцы, также как и ловцы капусты, получают всё продовольствие от богатых манз-землевладельцев, преимущественно с Цымухэ и Сучана, которые от поставки провизии, конечно, имеют хорошие барыши. В особенности для золотопромышленников важна Цымухэ, где до последнего времени находилось главное гнездо всех китайских бродяг»⁶⁰.

Так как в дальнейшем нам ещё не раз придётся обращаться к этому документу, отметим, что он частично вобрал в себя текст статьи Н.М. Пржевальского «Инородческое население в южной части Приморской области», написанной, очевидно, в начале 1868 года⁶¹. Известно, что с середины апреля Пржевальский уже вёл метеорологические наблюдения на озере Ханка, однако спустя два месяца был назначен командиром отряда, участвовавшего в репрессировании манз. Справившись с поручением, штабс-капитан выехал в Хабаровку, где провёл июль. Затем он получил направление в штаб войск Приморской области и перебрался в Николаевск. Адъютантом штаба Пржевальский оставался до начала 1869 года. Видимо, в эти месяцы ему довелось лично участвовать в подготовке рапорта контрадмирала Фуругельма или предоставить автору свои записи. Последнее кажется более правдоподобным, учитывая отмеченное многими биографами Пржевальского нерасположение путешественника к канцелярской работе, а также некоторые особенности текста рапорта. Так, в своей статье Пржевальский воздержался от оценки численности манзовского населения, в книге «Путешествие в Уссурийском крае» назвал цифру 4—5 тысяч, в докладе на заседании Отделения географии физической Императорского русского географического общества 20 марта 1870 года говорил о 4—5 тысячах постоянных жителей и 3—4 тысячах отходников, тогда как фигурирующие в рапорте 7—10 тысяч никак не подразделены. Но кто бы ни приложил к рапорту руку, из 85 его листов только 15 носят несомненные следы использования заметок Пржевальского, остальные же представляют собой свод донесений непосредственных участников Манзовской войны и доклад Фуругельма. Это, видимо, самый ранний и достаточно полно излагающий события обобщающий документ, на который опирались и позднейшие исследователи, отчего мы отдаём ему предпочтение во всех тех случаях, когда литература только воспроизводит его положения, причём без соответствующих ссылок.

Рапорт Фуругельма давал следующую характеристику общественного устройства китайского населения Уссурийского края: «Все оседлые манзы имеют своё организованное управление. В каждом поселении находится старшина, который разбирает мелкие жалобы своих подчинённых; если же фанза стоит отдельно, то она всегда приписана к другому какому-нибудь месту». Старшины (тайе) выбирались на определённый срок. Существовали и главные старшины, ведавшие дела населения значительных районов. «Таким образом все манзы, живущие по долине Сучана, подчинены власти старшины, который живёт в д. Пинсоу на верхнем Сучане и судит важные преступления, как напр[имер] воровство, убийство и проч[ее]», — гласил рапорт. Далее же отмечалось, что «всё общее китайское население относится к нам если не враждебно, по неимению к тому достаточной силы, то по крайней мере весьма недружелюбно»⁶². Впрочем, такое настроение было не изначальным. В 1861 году лейтенант Бурачек встречал у китайцев, видевших в русских противовес маньчжурам, сочувствие. Антипатией оно сменилось позднее.