Мао Цзэдун и его наследники

Особенно нетерпимой была Цзян Цин в отношении зарубежного кино — «империалистического» и «социал-империалистического». На вопрос Роксаны Уитке о том, как обстоит дело с публичными выступлениями в Китае иностранных артистов, она ответила, что решение в подобных случаях принимается в зависимости от идеологического содержания зарубежного произведения. До «культурной революции» Китай вел широкий культурный обмен с другими странами. Но после «культурной революции» (в ходе которой Цзян Цин поставила под свой контроль и международный культурный обмен) на заграничные гастроли были отправлены только две труппы, прошедшие переподготовку под ее личным контролем.

Р. Уитке робко спросила Цзян Цин о возможности возобновления постановок в Кигае иностранных пьес. В этом нет смысла, ответила она. Конечно, иностранные драмы были популярны в 30-х годах, когда желание ставить спектакли превосходило число произведений, пригодных для этого. Поэтому ставились пьесы по мотивам иностранных фильмов, например японского «Убийство детей» и ирландского под названием что-то вроде «Закрывайте ваши чемоданы», в которых Цзян Цин играла главные роли. Однако самый большой успех выпал на долю пьес, поставленных по настоящему драматургическому сценарию. Среди них «Нора» Ибсена, «Гроза» Островского, «Ревизор» Гоголя. Их сценическая трактовка в Китае была замечательной, намного лучшей, чем европейские постановки, отличавшиеся прямолинейностью, призналась Цзян Цин. Но все это — далекое прошлое.

За всем этим сумбуром политических и околокультурных суждений оставался неясным один вопрос: каковы же были собственные, подлинные литературно-художественные вкусы Цзян Цин? Не те, которые идут для открытых выступлений, а те, которые выявляются лишь в ходе закрытых просмотров. И тут мы сталкиваемся с явлением поразительным, хотя и не столь уж неожиданным. И в начале, и в конце интервью Р. Уитке она много раз с восторгом и грустью вспоминала о кинофильмах с участием Греты Гарбо и других голливудских «звезд». Р. Уитке спросила, нельзя ли достать из архивов и показать сейчас китайской публике эти ленты как выдающиеся «отрицательные примеры буржуазного искусства».

«Эти буржуазные демократические фильмы следует оставить для закрытых просмотров», — категорически заявила Цзян Цин. Если бы народ посмотрел эти фильмы, он бы подверг их резкой критике по политическим соображениям. Но их публичный показ и критика были бы крайне несправедливыми по отношению к Гарбо, поскольку она не китаянка. То же самое Цзян Цин сказала и о Чаплине (почти все фильмы с его участием она видела в 30-х гг.). Она признала, что фильм «Новые времена» обличает диктатуру. И все же Цзян Цин считает правильным, что эти фильмы смотрят и оценивают «только они» (руководители). Но об этих закрытых просмотрах нельзя рассказывать народу. «Если вы увидите Грету Гарбо, скажите ей, что я посылаю ей привет. Она великая артистка», — сказала Цзян Цин.

И вот однажды вечером после позднего обеда в Кантоне и приятной прогулки Цзян Цин сообщила Р. Уитке, что у нее есть сюрприз. Она приказала доставить на вечер из Пекина самолетом фильм с участием Гарбо — «Королева христиан», выпущенный в 1933 году. Она сказала, что это издавна один из самых любимых ею фильмов. Вот где остановилось эстетическое развитие «великого революционера» и реформатора китайской культуры. Развлекательный Голливуд — тайная, тщательно скрываемая слабость Цзян Цин. Но, преследуя высокие цели, она наступает на горло собственной песне: только таким путем мы куем подлинно пролетарское искусство.

Что можно сказать по поводу подобного инфантилизма? Цзян Цин осталась в своих вкусах на уровне 30-х годов, она обожала сентиментальную мелодраму, начисто лишенную социального содержания. И эта женщина тщилась создать новое пролетарское искусство, мнила себя революционером в области культуры! Полное раздвоение сознания — одно для себя, для своей души, втайне от всех, другое для массы, так сказать, ролевое сознание — взятые напрокат из костюмерной ее супруга оценки, критерии, установки в области искусства. Такое раздвоенное сознание, видимо, стало нормой и для многих активистов КПК: они говорили и поступали как надо, а не как хочется, отвергая и собственное мнение, и собственный вкус.

И все же надо отдать должное Цзян Цин: через все перепады «культурной революции» она смогла пронести главное, ради чего стоило так неутомимо работать.

Уже в ходе «культурной революции» и в особенности после ее завершения Цзян Цин, в полном соответствии со стереотипом поведения Мао, стала постепенно формировать собственный культ. Мотив, который использовался при этом, — не семейная, а духовная близость к супругу, монополия на самое последовательное проведение ею линии вождя. Она выдвигала себя на роль наиболее послушного и умелого ученика, продолжателя его дела.