Мао Цзэдун

Юдин пробыл в Китае два года и за это время сделал 500 замечаний к работам Мао, однако все они носили частный характер. «Серьезных антимарксистских и антиленинских положений», по его словам, он в статьях и книгах Мао Цзэдуна «не обнаружил»²⁵⁷. По возвращении Юдин был вызван на заседание Политбюро, где Сталин пытливо доискивался: «Ну как, марксисты?» (Сталин сделал особое ударение на последнее слово.) Юдин, конечно, ответил: «Марксисты, товарищ Сталин!»²⁵⁸ После этого, по словам Юдина, «главный хозяин» суммировал: «Это хорошо! Можно быть спокойным. Сами выросли, без нашей помощи»²⁵⁹.

Мао и впоследствии много раз вспоминал о недоверии Сталина к нему.

Чувство подозрительности наряду с присущими кремлевскому вождю гегемонизмом и догматизмом заставляли московского лидера ограничивать советскую помощь КНР в первые годы ее существования для того, чтобы замедлить процесс перехода Китая к социализму. Конечно, плачевное положение послевоенной советской экономики не давало ему возможности существенно увеличить размер помощи КНР, даже если бы он действительно хотел этого. Но в том-то и дело, что все известные документальные источники свидетельствуют, что в основе сталинских решений ограничить помощь Китаю лежали более политические, нежели экономические причины. Сталин просто не позволял китайцам ускорить темпы строительства социализма. Воспоминания бывшего заместителя министра внешней торговли СССР Константина Ивановича Коваля о переговорах Сталина с Чжоу Эньлаем достаточно красноречивы в этом отношении²⁶⁰. Во время этих переговоров, проходивших в августе — сентябре 1952 года[95], Сталин не поддержал Чжоу, когда последний предложил: «Вы нам поможете строить социалистический Китай, а мы вам — коммунистический Советский Союз»²⁶¹. Не одобрил Сталин и стремление китайской стороны разработать первый пятилетний план на период 1951–1955 годов, считая это нереалистичным²⁶². Финансовая помощь, оказанная им народной республике, судя по соглашению, подписанному 14 февраля 1950 года, не превышала 300 миллионов американских долларов в кредитах, рассчитанных на пять лет при благоприятном одном проценте годовых²⁶³. Правда, это и была та сумма, которую Мао хотел получить, ибо он полагал, что «в настоящее время и в течение нескольких лет для нас было бы лучше занимать меньше, чем больше»²⁶⁴. Однако верно и то, что Сталин со своей стороны больше и не предлагал, а в период корейской войны китайцы были вынуждены использовать советский заём для покупки вооружений в СССР. Они, конечно, считали такое использование займа несправедливым с учетом того, что сам заём изначально предназначался на разрешение их внутрихозяйственных проблем, а в Корее с точки зрения китайцев они выполняли «интернациональный долг»²⁶⁵.

До смерти Сталина (5 марта 1953 года) советское правительство формально согласилось оказать помощь Китаю в возведении только 50 из 147 предприятий, проектировавшихся китайской стороной[96], и отнюдь не спешило выполнить свои обязательства²⁶⁶. По сути дела, Сталин отклонил все просьбы китайцев об ускорении помощи, настойчиво советуя лидерам КПК не торопиться с модернизацией. На встрече с Чжоу Эньлаем 3 сентября 1952 года, обсуждая проект пятилетнего плана развития КНР на период 1953–1957 годов, Сталин выразил неудовольствие в связи с желанием китайских коммунистов установить ежегодный двадцатипроцентный прирост промышленной продукции. Он не мог согласиться с такими темпами, поскольку экономика самого Советского Союза в период первого пятилетнего плана развития СССР, согласно официальной статистике, возрастала в среднем на 18,5 процентов в год[97]. Сталин посоветовал Чжоу снизить общий прирост до 15 процентов и согласился рассматривать 20-процентный рубеж для годовых планов лишь как пропагандистский лозунг²⁶⁷. В начале февраля 1953 года председатель Госплана СССР Михаил Захарович Сабуров направил замечания советских экспертов на проект пятилетнего плана КНР заместителю председателя Финансово-экономической комиссии Китайской Народной Республики Ли Фучуню, который находился в то время в Москве. (Ли оставался в советской столице в течение 10 месяцев, с августа 1952-го по июнь 1953 года, участвуя в экономических переговорах с советской стороной.) Исходя из сталинских предложений, он посоветовал китайским товарищам установить ежегодный рост промышленной продукции на еще более низком уровне— 13,5—15 процентов²⁶⁸. Государственный административный совет КНР был вынужден согласиться, и 23 февраля его высшее руководство (Чжоу Эньлай и другие) проинформировало Ли Фучуня об этом²⁶⁹. Окончательная цифра ежегодного промышленного роста была установлена в 14,7 процента²⁷⁰.