Маори

— Шон Коннот. Вообще я из Ливерпуля, но сейчас из Нового Южного Уэльса. Мне говорили, что у вас здесь есть места, где бывший австралийский каторжник может жить спокойно, не опасаясь визитов полиции. Вот поэтому я два года назад и решил пойти на сделку с самим собой и начать драить палубу на судах. Я должен был на время уйти на дно, сэр. — Рыгнув, он хвастливо прибавил: — Такие, как я, везде требуются. Какому же капитану хочется входить в гавань Корорареки с грязной, как задница аборигена, палубой?

— Да, сразу видно, что вы долго пробыли на дне, друг мой. Длительное пребывание там, как я погляжу, несколько размягчило вам мозги. Иначе вы не стали бы говорить об ирландке Мэри Киннегад в таких выражениях.

Выражение лица Коннота резко изменилось. Улыбка исчезла и сменилась суровой гримасой.

— Послушай, Коффин, мне плевать, сколько у тебя в кубышке собралось деньжат и какое положение ты занимаешь в этом городе, но запомни одну вещь: у Шона Коннота никогда ничего не размягчается, понял? Если же ты этого не поймешь, то я возьму тебя за шиворот и немного порастрясу твою спесь!

— Что ж, благородная задача, дружище Коннот. Изволь, порастряси, если сможешь.

Приятели моряка расступились, освобождая площадку возле стойки. Коннот тоже отступил на шаг назад, засучил рукава рубашки, пригнул голову и сжал огромные кулаки.

— Похоже, сэр, мне придется преподать вам небольшой урок. Хотя мне и очень жаль бить человека, по сути, ни за что. Я еще понял бы драку из-за женщины, но очень странно с вашей стороны получать по носу из-за той, которую вы же сам бросили!

Коффин встал со своего табурета.

— Я сам знаю, за что дерусь. И не прошу вас, друг мой, мне на что-либо указывать и за что-либо меня жалеть.

— Ну, держись тогда!

— Эй, вы оба!

Оба спорщика обернулись к бару на резкий окрик. За стойкой стоял владелец «Хромого Ворона» с двумя морскими пистолетами в руках. Он кивнул себе через плечо.

— В этом году мне уже трижды приходилось менять центральное зеркало, джентльмены. Рассказать вам о том, насколько это трудно — отыскать такую ценную вещь в таком захолустье? Мне плевать на то, из-за чего вы поссорились, но меня очень волнует вопрос о том, где вы собираетесь выяснять между собой отношения. Это мое заведение, джентльмены. Попрошу вас покинуть его. Бейте друг друга на улице в полное удовольствие, я вам мешать не стану.

Он показал на выход из пивной дулами пистолетов. Коффин остановился у самой двери, оглянулся на Коннота и, сделав приглашающий жест, проговорил:

— Только после вас, господин бывший каторжник.

— Нет, сэр, как можно? — глумливо усмехаясь, развел руками в притворном изумлении моряк. — Я с детства приучен везде пропускать джентльменов вперед себя.

Коффин не стал больше препираться и вышел на улицу. Моряк тут же последовал за ним.

Постепенно вокруг них стала собираться небольшая толпа любопытствующих. Вообще драки были слишком частым явлением для Корорареки, чтобы привлекать к себе каждый раз всеобщее внимание. Но на этот раз намечалось необычное шоу: разборка происходила между пользующимся дурной славой Коннотом и добропорядочным, уважаемым бизнесменом Коффином.

Коннот стянул с себя рубаху и передал ее на сохранение одному из своих собутыльников. В толпе зрителей уже стали делать ставки. Коффин был примерно одного роста с моряком, однако, безнадежно проигрывал ему в комплекции и размерах кулаков, поэтому общий итог был примерно два против одного в пользу Шона Коннота.

— Ставлю фунт на Коффина! — вдруг раздался чей-то голос в толпе.

— Принимаю! — тут же последовал ответ.

— Дурак ты парень, что ставишь на сквайра. Коннот отдолбит его за милую душу!

— Все равно я ставлю на молодого капитана! — ответил задорно тот же голос.

Толпа уже сильно волновалась, люди толкались между собой, пытаясь занять удобную для наблюдения позицию. Соперники готовились схватиться.

Знакомый Коффину мастер по шитью парусов принял у молодого капитана на сохранение его куртку и рубашку. Оба соперника взглянули друг на друга, заняли боевые стойки и стали передвигаться по кругу то в одну, то в другую сторону, словно были на ринге.

— Постараюсь не задеть жизненно важные органы и не переломать вам слишком много костей, сэр, — зловеще ухмыляясь, пообещал Коннот.

— Смотри, не переломи себе руку, — ответил Коннот.

— Постарайтесь, ребята, закончить свое представление до захода солнца, — крикнул пьяным голосом один из зрителей. — Я еще должен вернуться на корабль. Если опоздаю из-за вас, мне худо будет!

До захода солнца?.. Коффин нахмурился, выпрямился и оглянулся на горизонт. Солнце стояло уже очень низко. Черт возьми, сколько же времени он потерял в «Хромом Вороне»?!

— Проклятье! — пробормотал он. Коннот тоже остановился.

— Ну, что еще?

— Я не могу сейчас с тобой драться, бравый уроженец Ливерпуля, — объявил Коффин, чем вызвал стон у толпы. — Я, черт возьми, дико опаздываю на одну очень важную для меня деловую встречу.

— Сэр, очень не хотелось бы мешать исполнению вашего долга, но хочу напомнить, что мы с вами сейчас решаем не менее важные дела.