Мар. Меч императора

С хозяевами оказалось еще сложнее. Сперва я их долго искал, истоптал все ноги по задницу. Потом недели по две планомерно уничтожал драхтов возле каждого логова. Наконец, перебил почти всех, выманил медуз на улицу. Но, будучи наполненными магией по самую маковку, эти твари долго не хотели издыхать, хотя прежде, чем заглянуть в гости, я несколько дней сидел на строгой диете. Медузы оказались слишком большими и мощными. А сколько у них под водой имелось полуготовых зародышей… Если бы не бездонные резервы, которые я день за днем продолжал старательно раскачивать, съели бы меня там за милую душу. А так после каждой твари мне пришлось дня по два отлеживаться в логове, которое мы с Ворчуном от греха решили перенести еще дальше от крепости Ойт.

Решение оказалось правильным, потому что вскоре после убийства первой медузы разъезды на восточный берег Истрицы стали отправляться не раз в неделю, как раньше, а ежедневно. И неудивительно: то, что рядом с крепостью поселился посторонний, было видно по оставленным мною трупам, пропавшему с них хитину, огромным волчьим следам, которые хоть изредка, но наверняка попадались дозорным на глаза. Не скажу, что мы мешали им делать привычную работу. Кое-что они умели и сами. Но у нас с Ворчуном это получалось определенно лучше, поэтому нами заинтересовались. Более того, когда популяция драхтов резко сократилась, и вокруг крепости стало намного спокойнее, разведывательные отряды и на западе зачастили с проверками, и не встречаться с ними стало проблематично. Причем если раньше они далеко не всегда доходили до границы, то теперь конные отряды курсировали и за ее пределами. Видимо, в надежде, что однажды псы все-таки возьмут мой след, но еще не зная, что с собаками я давно успел договориться.

Еще одной причиной для смены места жительства стало то, что снятый с драхтов хитин надо было где-то хранить, и старое логово для этого не годилось. Тонкие, гибкие, на редкость прочные пластинки как нельзя лучше подходили для укрепления стен, двери, создания крыши. Они совсем не пропускали влагу и очень плохо проводили тепло, поэтому даже после начала холодов в нашей с Ворчуном землянке по-прежнему было сухо и комфортно. Правда, в отсутствие нужного опыта и инструментов создать из хитина приличный доспех мне не удалось. А вот у дозорных из крепости такие имелись. И мне было интересно знать, каким образом кузнецам удавалось склепать такие прочные пластинки в единое целое.

К сожалению, даже мои резервы не позволяли охотиться на драхтов без перерыва: когда я насыщался до предела, приходилось останавливаться и ждать по несколько дней, чтобы чужая энергия усвоилась. По этой же причине к первому снегу я так и не успел закончить с четвертым, самым большим на моем счету и самым удаленным от крепости гнездом. Однако после того, как землю в первый раз укутало белое покрывало, гулять по лесу незамеченным стало проблематично: хочешь не хочешь, а следы на снегу оставались. Как от Ворчуна, так и от меня. Да и видимость посреди оголившихся кустов резко улучшилась. Так что это был лишь вопрос времени, когда один из дозорных на нас наткнется и отследит до самого логова.

К тому же, с наступлением холодов драхты почти перестали появляться в окрестностях Ойта. Они стали еще более медлительными, сонными и, судя по ряду признаков, собирались залечь в спячку.

Прикинув варианты, я решил, что на зимовку нам все-таки придется двинуться в более теплые края. И как только стало ясно, что драхты и впрямь исчезли, а регулярные дозоры на западный берег прекратились, мы собрали манатки, законопатили логово и направились в сторону Одеша. А затем и к более крупному городу – Трайну, который заменял провинции Карраг столицу.

* * *

В Трайн я прибыл недели через полторы, уже под вечер, на «попутке» в виде отчаянно скрипучей телеги и в составе небольшого каравана, отправившегося в столицу из дальнего села. Ворчуна еще утром отпустил на охоту, предложив порезвиться несколько дней, а на караван наткнулся случайно. И то лишь потому, что у одной из телег отлетело колесо, и людям пришлось устроить привал прямо у дороги.

Встретили меня, надо сказать, неласково. В караване было полтора десятка крепких, плечистых и бородатых мужиков с топорами и арбалетами, три очень просто одетых женщины, двое детишек и один здоровенный волкодав. Но на одинокого путника люди посмотрели с таким подозрением, словно у меня на лбу горело клеймо преступника.

Ну да. За несколько месяцев жизни в лесу я слегка одичал, оброс, обзавелся не особо аккуратной бородкой. Но купленная еще в начале осени одежда, которую я практически не носил, выглядела опрятно и была отнюдь не дешевой, как и стачанные на заказ сапоги. Кажется, именно глянув на них, мужики слегка успокоились. А когда увидели за спиной новенькие ножны… когда громадный пес без всякой команды подошел и вильнул хвостом, они и вовсе расслабились, после чего один из бородачей даже соизволил приветственно кивнуть.

Вот чудаки, да?