Мар. Тень императора (СИ)

Знаю. Многие из нас так развлекались в детстве. Но здесь этот способ поднять настроение был еще неизвестен, поэтому поначалу повелитель не понял, зачем я создал так много одинаковых картинок.

— Позвольте, сир? — поспешил прийти ему на помощь я и, зажав двумя пальцами корешок блокнота, другой рукой показал, что нужно сделать.

От неожиданности император сперва замер, а потом откинулся на спинку кресла и оглушительно расхохотался. Придворные мгновенно прекратили разговоры, все головы дружно обернулись в сторону развеселившегося монарха. Тизар, справедливо заподозрив, что я опять отмочил что-то неприличное, насторожился. И даже его светлость герцог эль Соар позволил себе проявить любопытство и нахально заглянул в блокнот.

При виде моих художеств он сперва озадаченно крякнул, а затем издал приглушенный смешок. Для человека его статуса и положения это означало примерно то же, как если бы он громко заржал. Неудивительно, что его реакция взбудоражила общественность еще больше. И только наследник престола, кажется, не разделял всеобщего нетерпения.

Собственно, в блокноте не было ничего сверхобидного, гадкого или жуткого, как можно было бы подумать. Я действительно изобразил его высочество за столом. С повязанной под горло салфеткой. И жующим самую обычную пищу. Единственное отступление, которое я себе позволил, это изобразить принца спешащим и слегка небрежным. Но разве разлетающиеся слюни и прилипший к подбородку, медленно тающий и неуклонно сползающий вниз кусочек масла стоил того, чтобы убивать меня взглядом?

Конечно, если листать блокнот постепенно, то эти мелочи не бросались в глаза. Все выглядело мило, скромно и почти прилично. А вот если пролистать страницы на хорошей скорости, как я показал императору, то получилась целая короткометражка, на которой его высочество смачно жрал все подряд, шумно раздувал щеки, пыхтел, сопел, хватал грязными руками столовые приборы и давился едой, как оголодавший бродяга.

Разумеется, смеялся его величество не над сыном, а над моей примитивной анимацией. В первый раз, да еще для неискушенного зрителя, она и впрямь выглядела забавно. А вот не слишком ли смелую я выбрал тему, было пока неясно. Вдруг перебор? Вдруг его величество посчитает это оскорблением императорского достоинства? С другой стороны, никто, кроме его величества и герцога, это безобразие не видел.

К счастью, император, вдоволь наигравшись с блокнотом, пришел в прекрасное расположение духа и вместо того, чтобы дать мне по ушам, заметил:

— Мне кажется, ваши работы еще далеки от идеала, молодой человек. Определенный прогресс, конечно, чувствуется, но пока нужный образ получился у вас не слишком достоверным.

Я незаметно перевел дух.

— Наверное, вы правы, сир. Но я буду очень стараться исправиться!

— Не сомневаюсь, — спрятал усмешку его величество и благоразумно убрал блокнот за пазуху.

Остаток дня прошел тихо и спокойно. Если, конечно, не считать того, что я повсюду таскался за наследником престола, постепенно доводя его до бешенства. Я караулил его под дверью покоев, пока он занимался своими делами. Поперся вместе с ним на обед. Затем проводил его высочество обратно. Примерно через час следом за ним и одним из телохранителей потащился в другое крыло дворца, где его высочеству что-то понадобилось. Затем в еще одно помещение. В третье. Часа через три — обратно в семейное крыло… все это время я упрямо маячил на границе видимости, при этом мудро не приближаясь ближе, чем на пару десятков шагов. И куда бы мы ни пошли, чем бы его высочество ни занимался, его повсюду преследовал мой назойливый силуэт, а вместе с ним и еще один блокнот, куда я старательно заносил все, что видел.

За целый день там появились десятки набросков, куча зарисовок, причем не только принца, но и людей, с которыми он встречался, и даже их аур, которые я потихоньку добавлял в самом конце. Работа эта была долгой, нудной, порой мне приходилось часами ждать, когда наследник престола освободится. Но я был терпелив. Настойчив. И соблюдал предельную осторожность. Пробраться в покои Карриана мне, правда, не удалось, зато уже поздним вечером, когда принц ненадолго выглянул из своих покоев и в сотый, наверное, раз увидел меня с блокнотом в руке, он все же не выдержал и гаркнул:

— Пошел вон!

А затем повернулся к несущим стражу у дверей блондину с цыганом (верзила в это время, полагаю, отсыпался в казарме после дежурства) и гораздо тише добавил:

— Как же он меня достал…

Я даже чуть не посочувствовал бедняге, но приказ есть приказ. На протяжении двух недель его высочеству придется частенько меня видеть и мириться с мыслью, что я рисую про него всякие гадости. Он, видимо, тоже это понимал, поэтому, кинув в мою сторону раздраженный взгляд, ушел восвояси. А когда в глубине его покоев хлопнула дверь, цыган достал из-за пазухи несколько аккуратно сложенных листов и лихо мне подмигнул.

— Эй, пацан… как там тебя? Здорово рисуешь!

— Спасибо, — бодро откликнулся я.