Мара

Как смеялись над ней ее двоюродные братья и сестры, когда она попросила рябого Марко научить ее акробатическим трюкам! Но она продолжала упорно выполнять упражнения, которые показал ей Марко. Они издевались над девочкой и за то, что Мара прилагала все усилия, чтобы овладеть языком гаджо. Но она все равно внимательно вслушивалась в говор приходящих к ним в табор людей.

И в этом деле она довольно здорово поднаторела. Ее способности очень скоро оценил дедушка: в таборе, сказал он, нужны люди, говорящие на языке гаджо. Но особенно славилась Мара унаследованным от матери талантом гадалки, и именно благодаря ему произошла ее помолвка с Ласло.

Вспомнив о Ласло, Мара скорчила мину. Влипла же она в историю с этой помолвкой! Понятно, что Ласло — как бы сильно она ему ни нравилась — никогда бы на ней не женился, если бы не ее талант добывать деньги. Главная ее ошибка состояла в том, что она не скрывала, как здорово умеет гадать. Все знали, сколько она зарабатывает, — Маре очень редко удавалось припрятать денежки. Разве что одну-две монетки.

Многое изменилось за эти восемь лет, но главное — она стала взрослой. Ей исполнилось пятнадцать, и она считается теперь женщиной. Нельзя сказать, чтобы ее положение в семье заметно улучшилось, но бить ее перестали и оскорбляли уже не так часто, как раньше. Ее вспыльчивый характер внушал уважение двоюродным братьям и сестрам: не каждый решался теперь смеяться над ней, ведь он рисковал попасть ей на язычок или иметь дело с ее острыми коготками.

Но и жесткий характер не уберег ее от признаний Ласло. Он впервые увидел Мару в прошлом году в Цинциннати на поминках у дальних родственников. Ласло был главой семьи Разамона, с которой Калдарешей связывали исключительно брачные узы. Мару сразу же неприятно поразил исходивший от него гадкий запах табака. Но это было не самое страшное — в конце концов, его можно было бы заставить помыться. Весь ужас заключался в том, что он был старше Мары более чем вчетверо. Дедушку же Мары последнее обстоятельство нисколько не заботило. Главное, Яддо почувствовал: здесь попахивает неплохим выкупом — и был совсем не прочь избавиться таким образом от строптивой внучки.

Мара перевернулась на спину и уставилась в протекавший потолок автобуса, вспоминая, как орал дед, когда она заявила, что сделает, если ее заставят лечь в кровать с этой вонючей жабой. Среди ее угроз фигурировали острый нож и та часть тела, которой, как говорили, Ласло особенно гордился.

— Он жирный и отвратительный, и от него пахнет козлом! — твердила она. — Но, если честно, я бы скорее с козлом легла в кровать, чем с ним.

Дед обрушил на внучку весь гнев, на который он только был способен. Он называл ее самыми разными отвратительными словами, кричал, а потом запер в автобусе.

— Ты будешь сидеть здесь до тех пор, пока не придет твоя бабка и принесет тебе одежду, чтобы ты могла принарядиться для встречи с Разамонами. И если наша сделка будет удачной, ты выйдешь замуж за Ласло уже завтра днем — мне плевать, что ты там думаешь… — Мара попыталась было возражать, но он показал ей кулак: — Молчать, я сказал! Или ты хочешь своим непослушанием опозорить всю нашу семью?

Из-за массивной фигуры деда выглядывало довольное лицо ее двоюродной сестры, и Мара чувствовала, что Анна ждет не дождется, когда Яддо потеряет терпение и поколотит Мару. Анна всегда была главным врагом девочки — она вечно подбивала остальных поиздеваться над Марой. «Может быть, все из-за того, — с презрением думала Мара, — что сама Анна кривоногая и уродливая, и ни один мужчина до сих пор не положил на нее глаз — хотя ей уже девятнадцать». А тетя Мары — мать Анны — даже и не скрывала радости, когда Мара вновь попала в немилость к деду.

— Это прекрасная партия для тебя, — объяснил Яддо уже несколько мягче. — Ласло очень богат! У него «паккард» и целый караван фургонов. Ты будешь жить как королева.

— Он урод! Ему за шестьдесят и от него пахнет козлом…

Возражения Мары прервала оплеуха. Но даже несмотря на боль, она сообразила, что дед специально ударил ее по уху, а не по лицу — чтобы не осталось синяка. Еще не поднявшись с пола, Мара посмотрела на него так, словно хотела показать, что ни капельки не смирилась.

— Если ты и дальше будешь себя так вести, то получишь еще. Ты должна быть просто счастлива, что такой богатый человек, как Ласло, женится на тебе, на полукровке!

— Да к тому же еще и без сумаджии, — вставила Анна.

Она удовлетворенно посмотрела на Мару. Анна имела в виду, что каждая цыганская девушка надевает в день своей свадьбы на шею ожерелье из монет, перешедшее ей в наследство от матери. Перса же, сбежавшая с моряком, вернулась в свою кумпанию только в поношенной одежде и не оставила дочери сумаджии. И это считалось позором.

— Твоя бабка уже толкует с матерью Ласло о приданом, — сказал дедушка. — Едва ли старухе удастся выторговать еще что-нибудь, но я думаю, они договорятся. — Он потер руки. — Мы подарим тебе новую одежду, чтобы ты не думала, что мы для тебя ничего не делаем. Ты же должна…