Мара

— По-моему, в цирке не принято об этом спрашивать.

— То не принято, это не принято… А я ведь очень любознательный парень.

— Да, парень ты и впрямь хоть куда…

— Надо же, ты, оказывается, способна шутить!

— Чего ж ты удивляешься? Почему бы это мне не пошутить?

— Потому что чувство юмора появляется только от хорошей, вольготной жизни. А у тебя она разве когда-нибудь была хорошей и вольготной?

Мара пожала плечами. И улыбнулась ему:

— Я наврала насчет родственников. Я росла в сиротском приюте.

— Спасибо, что сказала. Когда ты станешь звездой, я продам эти сведения репортерам за очень большие деньги.

Маре так согрели душу эти слова, что она сразу же простила ему все обидное, что он ей наговорил:

— А ты вправду думаешь, что я стану звездой?

Джоко задумался:

— Пожалуй, это возможно. Я видел тебя на последнем просмотре, видел, как ты танцуешь… Но не твои танцы более всего меня поразили, а выражение твоего лица. Чувствовалось, что ты в восторге от цирка, от зрителей, от того, что делаешь. Ты увлеченный человек, Мара, а это очень важно. Это качество называется звездным. Оно есть у меня, оно есть у Лео. Конечно, одной увлеченности мало, нужны еще способности. Расскажи-ка лучше, чем он с тобой занимается.

Джоко молча слушал, пока Мара подробно описывала ему все упражнения, которые Лео заставлял ее делать. Когда она закончила, Джоко одобрительно кивнул:

— Что ж, это неплохо. Он молодец, что дает тебе нагрузки постепенно. Видно, он все хорошо продумал, учит тебя трюкам простым, но эффектным. Сальто-мортале бывают разные, и их исполнение зависит не только от техники, но и от артистичности. Я знаю одну гимнастку, которая делает бланши весьма посредственно, но душа у нее при этом далеко не посредственная, и что ты думаешь? Она имеет бешеный успех! В тебе, мне кажется, тоже есть артистизм, и поэтому ты сможешь стать звездой. Но для этого тебе нужно научиться не только гимнастике, но и очень многому другому. Начать хотя бы с твоей речи. С ней нужно срочно что-то делать. Надо научиться говорить на хорошем, чистом английском.

Мара обдумывала его слова.

— Ты ведь научишь меня, правда? — спросила она.

— Я бы мог. Но вопрос — захочу ли я?

— Я не понимаю. Разве мы не друзья?

Джоко расхохотался:

— Шучу! Конечно же, я помогу тебе. Заниматься начнем сегодня, сразу после ужина. Что же касается гимнастики, советую обратить особое внимание на бланши. Эти трюки чертовски эффектны!

— Но я ненавижу бланши! Их жутко больно делать. Посмотри, какие у меня следы от веревки! — Она показала ему запястье.

— Это цена успеха, Мара. Думаешь, мне доставляет большое удовольствие падать на задницу, чтобы насмешить зрителей? Не думай, что все дается легко. Но в любом случае твои раны нужно подлечить. Пойдем, я отведу тебя в зверинец к доктору Макколлу. Он тебе их чем-нибудь смажет.

Мара уже знала, что доктор Макколл — цирковой ветеринар, и если артист начинал прихварывать или получал легкую травму, он обращался именно к нему, а не к городским врачам. Последние лечили циркачей крайне неохотно. Во-первых, им не нравилось, когда артисты ждут приема вместе с остальными пациентами. А во-вторых — из-за денег. Куда врач может послать цирковому артисту счет, если тот «сегодня здесь, а завтра там»?

А доктор Макколл денег брал немного — к тому же, по мнению цирковых артистов, опытный ветеринар даст сто очков вперед модным городским врачам…

Они нашли доктора, пожилого седовласого мужчину, в загоне для хищников, где он пропесочивал мальчика — помощника в зверинце. Рыжая львица проводила вошедших сонным взглядом.

— Ничего удивительного, что у нее опять расстройство желудка, — говорил доктор Макколл. — Кошачьи чрезвычайно подвержены кишечным инфекциям. Если я говорю, что клетки нужно держать в чистоте, это значит, что их нужно выскребать как следует, с теплой водой и мылом, а потом хорошенько смывать пену. После каждой уборки должна царить такая идеальная чистота, чтобы ты сам не побрезговал съесть с пола кусок мяса. Я понимаю, что ты новенький, и пока прощаю тебе. Но если будешь так же скверно работать и дальше, я выгоню тебя из цирка взашей.

Мальчик хлопал глазами так испуганно, словно перед ним был тигр, и как только ветеринар повернулся к Джоко и Маре, поспешил убраться. Доктор достал спирт, бинты и банку мази. Запах мази показался Маре удивительно знакомым. У них в таборе точно таким же лекарством мазали раны лошадей.

Тщательно обработав рану спиртом, доктор наложил толстый слой мази и перевязал запястье бинтом. Он протянул Маре маленькую баночку.

— Будешь мазать сама два раза в день, пока она закончится, — объяснил он. — Кожа должна скоро зажить. Если вдруг это место покраснеет или вздуется, немедленно приходи ко мне. Во Флориде климат опасный — множество насекомых и плесневых грибков. Нужно быть начеку.