Мара

Может, рассказать обо всем Лобо? Он уже однажды отделал парня, что ему стоит припугнуть его еще разок? Да, над этим надо подумать.

Кланки наклеила последнюю вырезку, на этот раз из газеты «Индианаполис», и убрала альбом. Позднее, когда Мара будет отдыхать после обеда, Кланки прочитает ей все последние публикации. Принцесса относилась к этому альбому трепетно, как ребенок. Не умея читать, она частенько листала его, гладила рукой собственные фотографии в газетах. Что-то очень страшное приключилось с Марой до того, как она попала в цирк… но сколько Кланки ни пыталась расспросить об этом подругу, та упорно отмалчивалась. Ну да ладно, в конце концов, это — насколько известно Кланки — единственное, что Мара держит от нее в секрете.

Джейму не оставалось ничего другого, кроме как устроиться на работу в Брадфорд-цирк. Когда он вернулся в Бостон с разбитым носом и бесчисленными синяками по всему телу, он поклялся, что никогда больше и не вспомнит о Принцессе Маре. Но сердцу не прикажешь — сколько Джейм ни старался, он не мог ее забыть.

Никогда в жизни он еще не желал ни одной женщины так страстно, как он жаждал Мары. И это казалось ему чрезвычайно унизительным. В конце концов, он давно уже не подросток, обремененный гормонами, а взрослый мужчина, опытный любовник, знающий толк в женщинах и в сексе, но не слишком этим озабоченный. Кроме того, он всегда считал себя прекрасным партнером. Он никогда не достигал удовлетворения слишком быстро, всегда умел сделать так, чтобы его подружке было хорошо с ним, и очень этим гордился. Но в последнее время его преследовала одна навязчивая идея: ворваться в домик Мары, кинуть ее на кровать и овладеть ею, — быстро, яростно, безо всяких излишеств любовной игры. И неважно, какие будут последствия.

Это невыносимо! Что за чертовщина с ним происходит? Он ведь никогда не сходил с ума из-за женщины и не собирался этим заниматься. Но теперь образ Мары всецело захватил его. Он представлял себе ее выразительное личико, чувственный рот, обещавший сказочное удовольствие, великолепные волосы, в которые ему так хотелось зарыться лицом. А длинные стройные ноги, а круглые груди — о Боже! — они врезались в его память так прочно, что заставили забыть обо всем — о друзьях, об учебе, о других женщинах…

Джейм безвылазно сидел у себя в норе, не показывался на вечеринках, не отвечал на телефонные звонки, не открывал дверь. Так длилось до тех пор, пока перед самым выпускным экзаменом Оззи не ворвался к нему и не потребовал в весьма ультимативной форме объяснить, какого дьявола он заточил себя в монастырь. Джейм во всем признался приятелю, но напрасно он рассчитывал встретить сочувствие — Оззи расхохотался в ответ как сумасшедший.

Впрочем, кончив гоготать, Оззи все же дал Джейму один совет:

— Если ты хочешь заполучить эту маленькую королеву цирка — поезжай за ней. У тебя все лето свободно — так сделай же что-нибудь! — Оззи ухмыльнулся, глядя на кислую физиономию Джейма. — Возьми, например, и устройся работать в цирк. У тебя будет вполне официальная причина там околачиваться.

Джейм тогда сказал Оззи, что тот совсем спятил, но эта идея все-таки запала ему в душу. Сен-Клер находил десятки причин, по которым устроиться в цирк было абсолютно нереально, но ни о чем другом он думать уже не мог, и в конце концов решил последовать совету Оззи. Осенью Джейму предстояли серьезные экзамены, но впереди были целых три свободных месяца. «Быть может, как только я вновь увижу Мару, — думал Сен-Клер, — моя страсть пройдет».

Оззи, обожавший разного рода аферы, был на седьмом небе от счастья, узнав, что Джейм наконец решился, и надавал другу советов. Например, он убедил Джейма, что идти устраиваться на работу в цирк в костюме, выдававшем воспитанника Гарварда, — полная безнадега, поэтому Джейм отправился в универмаг и накупил себе рабочих штанов и рубашек, дешевых носков и грубого нижнего белья.

Одевшись, он предстал пред Оззи и понял по выражению лица приятеля, что в этом мужчине в кепке и рабочей одежде, да еще с отросшей за два дня щетиной трудно узнать мистера Джейма Сен-Клера, богатого наследника и будущего адвоката. Только итальянские ботинки могли его выдать. Но с ними Джейм расставаться не хотел ни за что: уж очень они удобные, — а потому решил просто испачкать их грязью.

Теперь он не сомневался, что его возьмут на работу. Время было благоприятное — так, по крайней мере, говорили все, кого он знал, — так что почему бы и нет? Джейм не рассчитал только, что в городишке с русским названием Санкт-Петербург, где сейчас выступал цирк, было полным-полно неквалифицированных рабочих, готовых устроиться куда угодно, лишь бы получить хоть какой-то заработок.

У причудливого фургона выстроилась очередь из нанимавшихся на работу, но лишь несколько парней выделялись своим крепким телосложением, остальные были низкорослыми и костлявыми. Видимо, их всех изрядно потрепала жизнь, а судя по некоторым лицам, можно было сказать, что они только-только вышли из государственной исправительной тюрьмы во Флориде.