Мара из Троеречья (СИ)

Сон не шел. С улицы, прямо возле маленького окошка, застрекотал сверчок. Из внутреннего дворика таверны доносились пьяные голоса. Двое местных не поделили что-то с приезжим, уловил парень обрывки фраз. Голоса звучали все ближе, Лис невольно начал прислушиваться. Чужак, в отличие от нападавших, голоса не подавал. Один из местных собрался ударить оппонента, о чем громко его оповестил. Не было привычной пьяной возни, которая часто происходит по ночам у любого уважаемого питейного заведения. Звук мешком оседающего тела послышался сразу. «Все равно бы домой не дошел. Пусть проспится» — услышал Лис примиряющий голос с незнакомым ему акцентом. Второй дебошир, похоже, не захотел повторять судьбу собутыльника и резво сбежал, не смотря на явно приличное количество выпитого, звучавшего тягучими нотками в голосе. На время звуки за окном смолкли.

Лис приподнялся на локте, посмотрел на спящую Марушку — та сопела, свернувшись калачиком. Лис встал, осторожно переложил девочку на кровать, а сам умостился на голых досках. «Не так уж и плохо» — подумал он, мгновенно проваливаясь в сон.

* * *

Встречая рассветное солнце, Марушка болтала ногами, сидя на широком парапете моста. Ей хотелось спуститься к реке, но склон был явно илистым. Девочка поежилась, глядя на поломанные стебли упорно пробивавшихся через каменную кладку бесполезных сорняков. Как в кромешной темноте она спустилась к реке помыть листья, после того, как Отай прикрикнул на нее, чтоб не переводила чистую воду из рукомойника, и как выбиралась по гладкому скользкому склону — сама не помнила. «Нужно будет поискать удобный спуск. Лиса попрошу показать. Не может быть такого, чтобы он прожил тут всю жизнь и ни разу не искупался» — подумала Марушка. Она была очень довольна собой: пока Лис спал, ей все-таки удалось приготовить лекарство для его ран из чистотела и лопуха. «Может, работать на травника не самая плохая мысль, — утешала Марушка себя, — я смогу чему-то научиться. Останусь здесь, Лис будет рядом. Если станет совсем туго, сбегу к нему».

— Это что такое вообще, я тебя спрашиваю? — за спиной стоял, потягиваясь, недовольный Лис. На его лице в местах ушибов и ссадин под лучами ласкового утреннего солнца блестели щедро наляпанные желтые пятна от сока чистотела.

Марушка жадно, с профессиональным интересом, смотрела на затянувшиеся царапины и подсыхающую по краям глубокую ссадину, пересекавшую бровь. Жаль, что он так мало поспал и так быстро стер вязкую кашицу из перемолотых листьев — лекарство могло бы подействовать лучше.

— Но помогло ведь? — улыбнулась Марушка.

Лис ощупал лицо — теперь действительно не так болело, правда, нестерпимо чесалась рассеченная бровь. Мелкие царапины зудели гораздо меньше, а потому особо неприятных ощущений не доставляли.

— Когда пятна пройдут? — жалобно спросил он.

— Ну… это зависит… — задумалась Марушка и тут же скисла под взглядом Лиса, — Не знаю. Но ты же лучше себя чувствуешь? Уже не так больно?

Лис уселся на парапет рядом с Марушкой.

— А ты молодец, — ободряюще хлопнул ее по плечу, — не побоялась ради этой бодяги с Отаем поговорить. Жаль, что я пропустил зрелище, как он перерывает свои закрома, в поисках той штуки, ну, чтоб растирать всё… — хохотнул Лис, в красках представив, как Отай на карачках ползает по кухне, ища посудину.

— У Отая нет ступки, — пожала плечами девочка. — Я разжевала листья, чтобы они пустили сок.

Она отвернулась, собираясь с духом. Лис брезгливо скривился и соскользнул на землю.

— Я готова идти к травнику, — выпалила наконец Марушка.

Ответа не последовало, и девочка обернулась. Лис бодрой рысцой направлялся ко входу в «Два Осла».

— Ты куда? — удивленно крикнула она вслед, — разве мы не спешим?

— Умоюсь, — отмахнулся Лис на ходу.

Марушка догнала его у самой двери.

— Там, — запыхавшись, протараторила она, — на окне стоит деревянная плошка. В ней сок из корня лопуха. На вкус гадкий, но все заживет, как на собаке, если пить три раза…

— Только предупреди меня сразу, — поморщился Лис, — каким образом ты его выдавливала, и сколько раз пришлось в него плюнуть.

Когда Лис с Марушкой зашли в лавку травника Пащека, колокольчик под потолком тоненько зазвенел, оповещая хозяина о новых посетителях. Пащек — круглолицый, чернобородый мужчина средних лет, выкатился из подсобки, впившись колючим взглядом в Лиса.

— Должок пришел отдать?

— Почти, — ушел от ответа парень. — Я тебе работницу привел, — кивнул он на девочку.

Марушка отошла к стеллажам, разглядывая высушенные травы, настойки в бутылочках из мутного стекла и дорогие, в тонких прозрачных склянках из трав, которые на ближайших лугах и болотах не растут, а приезжают уже высушенными с торговцами из-за моря.

— Не тронь там ничего, криворукая! — проскрипел травник, не сводя глаз с Марушки. Она не успела даже обидеться, а травник уже ухватил Лиса под локоть и повел за прилавок, где хранилась толстая книга, в которой Пащек скрупулёзно вел перепись должников. — За четырнадцать настоек не рассчитался! — выпалил он, пытаясь ткнуть Лиса в страницу с подсчетами. — Восемь золотых!