Марафон

Джиба всех злит, как будто смеется,

и будто нарочно делал так начинать все придется снова, только

вдесятером, и болгарин ему кстати,

он бы так не рискнул, но иначе рисковал еще больше, и если бы надо было вести, но

неужели этот болгарин так уверен в своих силах, что экономит Джибины, ведь тот может хоть сейчас двойное сальто

или мне кажется,

кажется, и если нет, то он психует как никогда. Шмидт вообще не

знает, плакать или смеяться, он сдох не совсем, но рывок у него не состоялся, пустая трата сил, но ему глупо досадовать, что подровнялись, да и фото,

он бы не выдержал, да

и так покойник,

а все-таки легче всех бежит Джимми, а,

Джиба не может, боится сейчас идти, из-за Джимми, или из-за меня,

зря, кстати, но он странный, боится - обманем. Но он напрасно,

по-моему, ждет, Джимми не пойдет вперед, и Шмидт с болгарином не могут уже, а остальные тем более, да еще и боятся,

но, может, он прав, и нельзя было рассчитывать, что будет так плотно и с такими безнадежными попытками уйти, вкус отбит,

Опять мелькнули, все вдоль дороги, неужели не успеют наснимать, как же его зовут, черт, дурацкое воспоминание, да и положение не лучше, но его снимают, потому что он ведет и, кажется, ему нравится.

Вот дикость, показали время, но этого же не может быть, идем так близко к прогнозам, как будто брехня, Сергеич наверняка волнуется, чтобы я не волновался, но на случайность не похоже, Только что будет, когда по личным планам у них надо будет начинать, все мечтают, как всегда, свои планы смять, чтобы другой начал и вынудил ускориться, мне легче,

если никто не пойдет вперед, я рвану на сороковом или на сорок первом, если любой из орлов уйдет после тридцать второго, я за ним

пойду,

А до - пойду с любой группой, а один нет, пусть сам, но ведь до

тридцать второго если уйдет

Джиба или болгарин,

собственно, или я, ведь заведомо неизвестно, а вообще я могу.

Опять зелено и они убрались.

Гонка на четырнадцать километров вроде этого, с маленькой форой у этих вот и с Джимми Спенсером сзади, или нас больше?

или, в общем, все равно.

Ни одной попытки нас достать, и, по-моему, остальные покатились,

но они, вроде, не так далеко, но это по той же причине, по которой я, скажем, иду в середине.

Влажно.

Но вначале было жарко, сейчас только что не очень холодно, стало чем дышать. Ощущение, что с каждым вдохом проваливаешься, как на качелях, болезненно и быстро.

В Киеве я хитро задумал и притворялся, что бегу тяжелее, чем на самом деле было, самое неумное,

и сорвал дыхание и сошел, и был наказан за то, что слишком,

но тут я не считаю себя самым сильным - тоже крайность, тоже дурь,

и Джимми, наверное, нарочно вынуждает меня вести, и бежать, как

он сам обычно бегает, не прорепетируешь все случаи в жизни,

разогретым штангой

мне надо было последние месяцы потренировать десятку с хода, и тогда я бы хоть толком знал, что к чему.

Признаю, забодай комар козу, ничего не угадаешь, и надоело ждать, сначала облегчение приходило рано, это приятно, но не очень, но лучше лишнего не ждать

рано, чем никогда

как теперь, и это не окупает, ладно, он научил меня терпеть и не такое

Чего же он ждет, дьявол, единственный африканец остался, кстати, у них очень слабый эфиоп, на этот раз, странно, кенийцы всегда здорово бегали пять и десять,

Все, и австриец пошел назад,

кто же теперь, Джиба, Джимми, я, болгарин, на М, он, между прочим, Шмидт, между прочим, передо мной высокий новозеландец, он бегал три тысячи с препятствиями, это только шесть

и двоих я не знаю, один бразилец, нет, один из Канады, если это лист, и по одному не поймешь,

только девять ничего себе. Все-таки двадцать девятый километр, и плотно, как будто пятый и все боятся.

Интересно, впереди что-нибудь заметное

или все.

Там парк в конце концов, мы не заметим, как попадем на стадион, но не там же все решится, кто выиграл

не там, я не помню, были ли они здесь, но по-моему, нет, ни Джимми, ни он.

В Киеве, точь в точь как в том стихе, притворялся,

а здесь притворяется Джимми,

интересно, с тем же успехом,

да и Джиба, остальные действительно не знают.

Так мало осталось, а, кажется, так, черт знает его.

Живо - спровоцировать Джибу на рывок, а если не получится?

Это бы все равно, но все равно рано, протянуть еще пять или даже шесть

ничего себе коврижки

Как красиво! Оно зашло за тучу

появилось,

и на закат не похоже, как будто горячий металл

вроде монеты положить в блюдце с водой,

как пар и желтые брызги и хлопья на облаках,

на облаках

Больно, черно немного глазами, очухался, как только прошло, но

они не заметили,

и ничего, только проклятое свойство - начал чувствовать все тело,

там пульс, там ребро выпирает, и все подряд, надо о нем забыть.

Этот длинный,

длиннее, чем я думал, пошел влево,

и странное зрелище - две колонны, маленькие, я третий,

а их пять, и он подтянулся к Джибе, и Шмидт ушел к ним.

Как две команды,

это тоже способ сбить темп,

но только ли, всего вдвое больше, и лидеров, и разрыва нет вообще,

и ошибешься - опять-таки отстанешь, наверное,

жестоко,

но зачем им это надо, до добра злость никого не доводила.

и забавно, кто остался с нами