Марафон длиной в неделю

— Лысый? — не выдержал Толкунов.

— Так в фуражке же...

— Опишите его, — попросил Бобренок. — Как выглядел?

Картош задумался. Он наморщил лоб, и Бобренок приготовился выслушать подробное описание Рубаса, однако старик процедил сквозь зубы беспомощно:

— Молодой, значит... Ну и все...

— Какого роста?

— Высокий.

Толкунов выпрямился.

— Выше меня?

— Такой, как вы. В самый раз.

— А майор Гаркуша? — спросил Бобренок. — Опишите его.

— Здоровый, — оживился дед. — Могучий человек, лет сорок уже есть, в соку, выходит.

— Блондин или брюнет?

— Чернявый.

— Усы?

— Нет, бреется каждый день, жаловался, щетина у него растет, лезвий не наберешься... — Подумал и немного прибавил: — Горбоносый, лицо длинное, шевелюра черная. Солидный человек, настоящий офицер.

— Что носил: шинель или плащ?

— В шинелях оба. У Гроша еще плащ был.

— У Гаркуши пилотка или фуражка?

— Файную фуражку носил, почти новую.

— А шинель старая?

— Это у Федора старая, а пану майору не подобало...

Бобренок кивнул на брошенные возле кровати начищенные хромовые сапоги. Спросил:

— Его?..

— Пан майор берег обувку, — объяснил старик. — Когда в командировку, так в яловых.

— Откуда знаете, что ездил в командировки?

— А что же тут неясного? Когда с чемоданом и в яловых сапогах, — значит, едет...

— И вчера с чемоданчиком?

— Я же говорил...

— Предупредил, когда вернется?

— Сегодня или завтра.

Бобренок подумал: долго придется старому ждать. Потом сказал:

— Нам, уважаемый Сергей Петрович, надо срочно увидеть майора Гаркушу. Где его найти?

— Вам лучше знать.

В этом ответе был смысл, и Бобренок решил, что надо немного открыться деду. Все равно придется оставить в доме засаду, старик и так догадается, что к чему. Потому и сказал:

— Разыскиваем мы майора Гаркушу. Исчез он, где-то прячется, и необходимо найти. Может, вам кое-что известно?

Старик подумал и покачал головой. Вид у него был явно озадаченный.

— Нет, — ответил он, — ничего не знаю. Но ведь, — дернулся он на стуле, — Федор убит, майор исчез... — Глаза у него потемнели, и он спросил: — А вы их разыскиваете? Выходит...

— Что выходит, то выходит... — недвусмысленно заметил Толкунов. — Нехорошо выходит.

— Что они натворили?

— Много от нас хотите, дедусь.

— Да, понимаю, военная тайна, мне это известно, сам служил в войске. Еще цесаревом.

— Кто приходил к вашим жильцам?

— Может, без меня, потому что я никого не видел.

— А женщины?

— Нет, — решительно возразил, — они сюда никого не водили. В городе видел с девушками, а сюда — ни-ни...

— В городе, с девушками? — заинтересовался Бобренок. — И хорошие девушки?

— Одна была файная девка, белая совсем, и я вам скажу — все при ней, красивая, значит, и в теле.

— Крашеная?

— Это поляки завели, — сердито пробурчал дед. — Раньше белявка или чернявка — от бога, а паны выдумали: хочешь — белая, хочешь — как цыганка, сегодня одно, завтра другое...

— И где же вы эту кралю видели?

— А она с моими жильцами около столовой стояла.

— Где?

— Офицерская столовая на Пекарской, должны знать.

— Знаем. — Бобренок подумал немного и сказал: — Поедете, дедусь, с нами. В столовую.

— Это как же выходит? — сощурился старик испуганно. — Хотите меня арестовать? Да за что? Вы со своими офицерами сами разбирайтесь. Я их не знаю и знать не хочу.

— Нет, Сергей Петрович, задерживать вас не собираемся. Просто нуждаемся в вашей помощи.

— Но что я могу?

— Там видно будет, — ответил Бобренок уклончиво и приказал Толкунову: — Собери их вещи, а я попробую потолковать с соседом. С уважаемым Григорием Ефимовичем Сойкой.

Толкунов одобрительно кивнул и спросил:

— Патруль оставляем тут?

— Да, они парни толковые и полчаса посидят в доме сами. Пока полковник не подошлет подкрепление.

Григорий Ефимович Сойка спал после ночного дежурства. Жена разбудила его, и он вышел в переднюю в нижнем белье, зевал и растирал грудь ладонями, пытаясь прогнать сон. Увидев Бобренка, не испугался и не встревожился, только потоптался босыми ногами и сказал:

— Я, прошу вас, сейчас оденусь, не знал, что такой пан...

— Не надо, — остановил его Бобренок, — две минуты, больше я вас не задержу.

Сойка снова потоптался босыми ногами, подавил зевок и согласился:

— Так прошу вас очень.

— Вы рекомендовали Картошу в квартиранты офицеров?

— Ну, это еще как понимать...

— Отвечайте, рекомендовали?

— Один знакомый поинтересовался: у кого есть свободная комната. Чтоб отдельная, без детей и тому подобное. Спокойно чтобы, значит... Я и сказал: у Картоша.

— Что за знакомый?

— А-а, есть такой, пройдоха... Дмитрий Рубас, у нас на станции работает.

— Ваш добрый знакомый?

— Да нет — «здравствуй, до свидания»... Просто знает, что я на Богдановке, а тут люди в своих домах живут, спокойствие, выходит, и тишина.

— А вы тех офицеров, знакомых Рубаса, видели?

— Почему не видеть? Они не прятались.

— В городе встречали?

— А я в городе редко бываю. Отдежурил — и домой. Дел хватает.

— Значит, ни с кем их не видели?

— Нет. — Сойка зевнул и спросил: — А что они?

— Ничего, — ответил Бобренок.

Ему стало ясно: вряд ли Сойке известно что-либо интересное. Майор попрощался с хозяином. Тот чуть не зевнул снова и пошел досыпать, а Бобренок возвратился на улицу.