Марафон с риском для жизни

– Ладно тебе, – усмехнулся Олег Петрович, закончив приготовления и шагнув к Надежде со шприцем в руке, – но так и быть, перед смертью я удовлетворю твое любопытство. Я убил этого парня, потому что он был любовником моей жены.

– Любовником Вероники Яковлевны?! – изумленно воскликнула Надежда. – Неужели?! Так вы убили его из ревности? Ну надо же, какие шекспировские страсти! Не ожидала от вас!

– При чем тут ревность, – поморщился Олег Петрович, – неужели я стал бы ревновать эту старую галошу? Деньги, деньги всему причиной! У нее и прежде были любовники, и я закрывал на это глаза. Но на этот раз все было слишком серьезно. Она так втрескалась в этого молокососа, что начала поговаривать о разводе. А без ее денег…

Олег Петрович оттянул рукав Надежды, по врачебной привычке протер локтевой сгиб смоченной спиртом ватой и закончил, поднося к руке своей жертвы шприц:

– Без ее денег моя клиника не смогла бы существовать, и я не закончил бы многих важных исследований.

Надежда дернулась. Она попыталась отстраниться от неотвратимо приближающегося шприца и одновременно попыталась лишить врача-убийцу его отвратительной самоуверенности.

– Врете! – выкрикнула она. – У вас просто наступил самый настоящий мужской климакс! Вы поняли, что стареете, что больше не интересуете даже собственную жену, и убили Артемия только за то, что он молод и вся жизнь принадлежит ему!

Тело уже начало слушаться ее, Надежда напряглась, взмахнула рукой и выбила шприц из руки убийцы. Олег Петрович побагровел, на лбу у него вздулись жилы, и его красивое, ухоженное лицо сделалось уродливым и отталкивающим.

– Врешь! – завопил он, брызгая слюной. – Это ты врешь, мерзавка! – Он схватил Надежду за горло и сдавил сильные пальцы: – Врешь! Я – хозяин жизни! Все принадлежит мне! Я вовсе не стар, у меня впереди многие годы, наполненные успехами и победами, любовью женщин и завистливым восхищением коллег! Ты сдохнешь, сдохнешь, и никто не найдет твой труп, а я вернусь в свою клинику, к своей работе! Я буду богат, знаменит и счастлив! Я переживу эту старую галошу, свою жену, и унаследую все ее чертовы деньги, и моя клиника будет лучшей в стране!

Его стальные пальцы сжимались на горле новой жертвы. В глазах Надежды темнело, воздух проникал в легкие жалкой тоненькой струйкой, и легкие разрывались от боли. Сознание начало мутиться, и даже жажда жизни стала ослабевать. Надежда обвисла в руках убийцы и почти смирилась с неизбежным…

Вдруг где-то далеко, за пределами ее сознания, раздался громкий, резкий звук.

Руки Олега Петровича разжались, их хватка ослабела, и Надежда жадно вдохнула. Вместе с сырым, холодным, бесконечно вкусным воздухом в ее легкие ворвалась жизнь.

Сознание начало проясняться, и она поняла сразу три вещи: во‑первых, тот звук, который только что раздался в гараже, был выстрелом; во‑вторых, убийца действительно разжал руки и выпустил ее горло, больше того, он отступил на шаг и стоял теперь перед ней, покачиваясь как пьяный; и в‑третьих – в гараже появился еще один человек.

Это была женщина.

Высокая, стройная, с коротко стриженными короткими волосами, затянутая в черный лайковый плащ с белыми отворотами, она была взбешена. По ее холеному лицу расползались неровные пятна яростного румянца. В руке дрожал небольшой блестящий пистолет.

– Хозяин жизни? – проговорила она звенящим от ненависти голосом. – Да без моих денег ты был бы жалким районным терапевтом и принимал бы нищих старух, по двадцать штук за смену!

Пистолет вздрогнул, грохнул и выплюнул огонь. Олег Петрович сильно покачнулся, но устоял на ногах, только растерянно раскрыл рот, и из уголка его стекла темно-красная струйка.

– Вот тебе за Артемия! – выкрикнула женщина и выстрелила еще раз. – Вся твоя поганая жизнь не стоит его мизинца!

В тесном помещении гаража выстрел показался оглушительным. Надежда подумала, что госпожа Светличная в таком состоянии вряд ли способна хорошо целиться, поэтому находиться в одном с ней помещении опасно, можно схлопотать случайную пулю. Действие парализующего препарата заканчивалось, тело вновь ожило, Надежда сползла с кресла и бочком проскользнула к дверям. Участникам семейной сцены явно было не до нее. Олег Петрович сделал неуверенный шаг, его ноги подогнулись, и он упал. Жена снова подняла пистолет и выкрикнула:

– Вот тебе за старую галошу! Вот тебе, жалкий альфонс!

Она выстрелила несколько раз подряд. После каждого выстрела тело ее коварного мужа вздрагивало, хотя вряд ли оно все еще чувствовало боль.

– Старая галоша! – злобно воскликнула женщина. – Да я младше тебя на полтора года!

С этими словами она швырнула на пол ставший бесполезным пистолет, подошла к безжизненному телу и пнула его острым мыском модного сапога.