Маракотова бездна

Один лишь раз он был застигнут врасплох – когда длинный овальный предмет промелькнул с большой быстротой сверху мимо его окна и оставил позади себя вибрирующий след, тянувшийся как нитка. Признаюсь, я был озадачен не меньше доктора. Загадку разрешил Билл Сканлэн.

– Сдаётся мне, этот простак Джон Свинни опустил свой лот рядом с нами. Решил, видно, напомнить нам, что мы не одни.

– Верно, верно! – сказал, улыбаясь, Маракот. – Новый род глубоководной фауны, мистер Хедли, – с проволочным хвостом и свинцом на носу… Но конечно, им необходимо производить промеры, чтобы держаться над нашей подводной мелью. Всё идёт хорошо, капитан! – крикнул он. – Продолжайте спуск!

И мы опять пошли вниз. Маракот выключил электрический свет, и всё снова погрузилось в полную темноту, светился лишь фосфоресцирующий циферблат глубиномера, который отмечал наше погружение. Мы чувствовали движение только по лёгкому покачиванию. И лишь движущаяся по циферблату стрелка с несомненностью показывала нам, в каком ужасающем, в каком непостижимом положении мы находимся. Теперь мы были на глубине трёхсот метров, и воздух в кабинке становился спёртым. Сканлэн открыл кран вытяжной трубки, и дышать стало легче. Когда стрелка показала четыреста пятьдесят метров, мы остановились и вновь осветили океанскую глубь. Какая-то большая тёмная масса прошла мимо нас, но мы не могли определить, была ли это меч-рыба, или глубоководная акула, или же какое-нибудь чудовище неизвестной породы. Доктор поспешно выключил свет.

– В этом наша главная опасность! – сказал Маракот. – В глубине водятся такие существа, которым так же легко уничтожить эту бронированную комнату, как носорогу – пчелиный улей.

– Может быть, это киты? – спросил Сканлэн.

– Киты могут забираться и на бо́льшую глубину, – ответил учёный. – Об одном гренландском ките известно, что он утянул около мили каната перпендикулярно вниз. Но кит уходит так глубоко, только когда он ранен или сильно напуган. Это могла быть гигантская каракатица, они встречаются на любой глубине.

– Ну, каракатица небось слишком мягка. Ей нас не продолбить. Но вот смеяться-то она будет, если всё же ухитрится сделать дыру в никелированной стали „Мерибэнкса“.

– Тела их, может быть, и мягки, – ответил профессор, – но клюв большой каракатицы способен продолбить насквозь железный брусок. Один удар этого клюва может просверлить иллюминаторные стёкла толщиной в три сантиметра с такой лёгкостью, словно они сделаны из пергамента.

– Весёленькое дельце! – воскликнул Билл.

Наконец мы почувствовали, что остановились. Толчок был таким лёгким, что мы узнали об остановке, лишь включив свет и увидав вокруг кабинки покойно свернувшиеся кольца каната. Они представляли опасность для наших воздушных трубок, так как могли их запутать, и после приказа Маракота канат подтянули вверх. Циферблат отметил пятьсот сорок метров. Мы неподвижно лежали на вулканическом хребте на дне Атлантики.

II

В то время мы, вероятно, все чувствовали одно и то же. Не хотелось ни двигаться, ни наблюдать. Нам хотелось просто спокойно посидеть и постараться осмыслить происходящее – ведь мы находились в самом центре одного из величайших океанов мира. Но скоро странные видения вокруг кабинки привлекли нас снова к иллюминаторам.

Кабинка опустилась на густые заросли водорослей („Cutleria multifida“, – определил их Маракот), жёлтые плети которых покачивались вокруг нас под давлением глубоководного течения, совсем как ветви деревьев под ветром. Они были не настолько длинны, чтобы закрыть окружающий вид, но огромные листья их цвета тёмного золота, колыхаясь, проплывали перед иллюминаторами. Под водорослями можно было различить тёмную вязкую массу грунта, так густо усеянную маленькими разноцветными существами – голотуриями, осундиями, ежами и ехинодермами, как весной в Англии берега рек усеяны первоцветом и гиацинтами. Эти живые цветы морских глубин, то ярко-красные, то тёмно-пурпурные, то нежно-розовые, сплошь устилали угольно-чёрное дно. Там и сям из выступов подводных скал вырастали гигантские губки, изредка проносились рыбы – обитатели более верхних слоёв воды, мелькая, как разноцветные искры, в лучах наших прожекторов.

Как зачарованные смотрели мы на это феерическое зрелище, когда по телефону донёсся встревоженный голос:

– Ну как вы себя чувствуете на дне? Всё ли благополучно? Не оставайтесь слишком долго: барометр падает и мне это не нравится. Достаточно вам воздуха? Нужно ли вам что-нибудь?

– Всё в порядке, капитан! – весело откликнулся Маракот. – Мы не задержимся. Снабжаете вы нас всем чудесно. Комфортабельно, как в каюте. Распорядитесь потихоньку двигать нас вперёд.