Маракотова бездна. Страна туманов

– Целых девять фунтов, – сказал Болсовер. – Кажется, нам пора заканчивать. Не думаю, что мы услышим кого-то еще. Все прошло довольно неплохо. Я бы сказал, лучше, чем обычно. Придется немного подождать, перед тем как включить свет. Мистер Мэлоун, что вы думаете об этом? Хотите задать вопрос, пока еще есть время? Это худшая черта любого журналиста: вместо того, чтобы задавать вопросы вовремя, когда на них легко ответить, он накапливает их в голове. Журналист всегда вежлив и любезен во время сеанса, но в репортаже не жалеет черных красок.

Мэлоун обхватил голову руками.

– Я в замешательстве, – произнес он. – Но тем не менее весьма впечатлен. Я немало читал о спиритизме, но, когда видишь происходящее своими глазами, все оцениваешь по-другому. Однако больше всего меня убеждает ваша искренность и душевное здоровье. В этом никто не усомнится.

– Продолжайте, не стоит останавливаться, – произнес Болсовер.

– Я пытаюсь предусмотреть, какие возражения будут выдвинуты другими, теми, кто не присутствовал на сеансе. Мне предстоит найти ответы. Во-первых, все происходило слишком необычно. Я имел несколько иное представление о духах.

– Мы обязаны приводить теорию в соответствие с фактами, – сказал Мэйли. – До настоящего времени происходило обратное. Вы должны понять, что сегодня, при всем уважении к нашим бестелесным гостям, мы имели дело с самыми примитивными духами, духами земного типа. Такие духи выполняют важную функцию, но их ни в коей мере нельзя назвать типичными. Точно так же, как нельзя назвать типичным англичанином грузчика в порту.

– А Люк? – спросил Болсовер.

– Конечно, Люк находится на более высокой ступени. Вы слышали его, поэтому можете судить сами. Что еще, мистер Мэлоун?

– Темнота. Почему все происходит в кромешной темноте? Почему спиритизм ассоциируется с темнотой и мраком?

– Существа, с которыми мы имеем дело, нуждаются в темноте. Это в большей степени химический процесс, такой же, как проявка пластин в фотолаборатории. Темнота предохраняет бесплотные существа от разрушения. В затемненной комнате легче конденсируется и затвердевает неопределенная субстанция, из которой состоят духи. Я ясно выражаюсь?

– Вполне. Но все равно жаль. Отсутствие света бросает на происходящее оттенок обмана.

– Мы можем продемонстрировать кое-что и при свете, мистер Мэлоун, – заявил Болсовер. – Надеюсь, что Ви Ван еще не покинула нас. Подождите секунду. Где спички? – Болсовер зажег свечу. После долгого нахождения в темноте все заморгали. – Посмотрим, что удастся сделать.

В центре стола среди других мелочей лежало плоское деревянное блюдо, которое должно было служить игрушкой духам. Болсовер уставился на блюдо, все последовали его примеру. Расстояние от блюда до каждого из присутствующих составляло не менее трех футов.

– Пожалуйста, Ви Ван, пожалуйста! – взмолилась миссис Болсовер.

Мэлоун не верил своим глазам: блюдо стало двигаться. Сначала оно вертелось на месте, а затем затарахтело по столу, словно крышка на кастрюле с кипящим супом.

– Подними его, Ви Ван. – Гости с восхищением захлопали в ладоши.

Деревянный диск медленно поднялся в воздух и стал покачиваться под потолком, как будто сохраняя баланс.

– Наклони его три раза, Ви Ван!

Диск трижды качнулся и снова замер.

– Я рад, что вы увидели это, – заявил Мэйли. – Это телекинез{94} в самой простой и самой убедительной форме.

– Не могу в это поверить! – воскликнула Энид.

– Я тоже, – согласился Мэлоун. – Мои представления о реальности значительно расширились. Мистер Болсовер способствовал этому.

– Рад, что смог услужить, мистер Мэлоун.

– Но что за сила лежит в основе этих явлений? Я все еще невежествен. Что касается наличия духов, то у меня не осталось и тени сомнения в их существовании. Желаю всем спокойной ночи. Уверен, что ни я, ни мисс Челленджер никогда не забудем того, что увидели сегодня вечером под крышей этого дома.

Очутившись на морозном воздухе, увидев, как машины мчатся по улицам, а толпы зевак слоняются по освещенному фонарями тротуару, Мэлоун и Энид оказались словно в другом мире. Мэйли стоял рядом, пока молодые люди ожидали такси.

– Я точно знаю, что вы сейчас чувствуете, – сказал он с улыбкой. – Вы смотрите на суетливых, самодовольных людишек и думаете, как мало им известно о таинствах жизни. Вам хочется остановить их, рассказать, поделиться? Но в ответ вас назовут безумцами. Забавно, не правда ли?

– Я в полном смятении.

– К завтрашнему утру вы придете в себя. Любопытно, насколько мимолетны подобные впечатления. Вы, возможно, станете убеждать себя, что видели происходящее во сне. До свидания. Сообщите, если захотите узнать что-нибудь новое.

По дороге к дому друзья – их еще нельзя было назвать любовниками, – ехали молча, полностью погруженные в свои мысли. Мэлоун проводил Энид до двери, но не стал заходить в дом. Мысль о насмешках Челленджера, которые Мэлоун обычно пропускал мимо ушей, вдруг показалась ему невыносимой. Уходя, Мэлоун услышал:

– А, Энид! Где твои призраки? Высыпай привидения из сумки на пол. Давай рассмотрим их получше.