Марат

Отзыв Вольтера произвел в свое время большое впечатление на современников. Подтверждением этому может служить хотя бы то, что сорок лет спустя плененный на острове Святой Елены бывший император Наполеон Бонапарт, которому было о чем вспоминать и размышлять, в 1816 году неожиданно припомнил выступление Вольтера. «Марат имел свои заслуги, он написал до революции произведения, о которых говорил Вольтер», сказал он своему собеседнику.

Жестокую, критику Вольтера напоминали позднее Марату его оппоненты, в их числе Камилл Демулен.

Другой крупный мыслитель французского Просвещения, один из самых выдающихся представителей французского материализма, Дени Дидро, высказал также отрицательное суждение о работе Марата.

Дидро писал в совершенно ином тоне, чем Вольтер: спокойно, без раздражения; он назвал Марата «довольно талантливым человеком», отметил сильные стороны первой части работы, там, где рассматриваются функции тела, но с полной определенностью осудил философскую сторону трактата «О человеке».

В чем же было дело? Как могла сложиться такая парадоксальная ситуация, когда автор, с должным основанием определявший свое место на левом фланге передовой общественной мысли, заслужил своим произведением одобрение господ из правящих слоев и осуждение людей, представлявших прогресс восемнадцатого века? Говоря короче, почему исследование «О человеке» было встречено аплодисментами лорда Литльтона и господина де ла Рошетта и критикой Вольтера и Дидро, когда, казалось бы, следовало ожидать противоположное?

Ответ на этот вопрос с исчерпывающей полнотой дал несколько позже сам Марат.

В 1783 году автор исследования «О человеке», возвращаясь к вопросу о спорах, возникших вокруг этого сочинения, писал: «…Мое первое произведение было посвящено борьбе с материализмом, так как я развивал идею влияния души на тело и тела надушу. Вот начало моих бедствий… Я боролся с принципами современной философии, вот источник ненависти ее апостолов…»

Произведение Марата было враждебно материализму. В этом было главное. Его философское исследование было насквозь противоречивым. Там, где Марат выступал как врач, как физиолог, где он анализировал анатомию и физиологию человеческого тела, он оставался на почве материализма; не случайно эту часть одобрил Дидро. Но допустив существование души, признав ее особой субстанцией, задавшись целью проследить взаимовлияние двух равноправных, по его представлению, субстанций — души и тела, Марат целиком становился на почву идеализма и с этих идеалистических позиций ратовал против материализма.

Исследование Марата «О человеке» стояло ниже уровня развития философской мысли восемнадцатого века.

Марат с горячностью, с искренним негодованием возмущался выступлением «маркиза из Ферне», как он называл Вольтера, и тщетно добивался опубликования в печати своего ответа «апостолу современной философии».

Он сохранил надолго, на всю жизнь, убежденность в своей правоте в этом первом философском споре в дни своей молодости.

Это было, с его стороны, самообольщением.

Если отбросить все наносное, все элементы личной обиды, оскорбительный для Марата иронически-пренебрежительный тон Вольтера и несправедливое обвинение в невежестве, то остается несомненным, что правда в этом споре была на стороне Вольтера и Дидро, но отнюдь не Марата.

Марат как философ представлял вчерашний день философской мысли; Вольтер и Дидро — нынешний и завтрашний ее день.

В декабре 1774 года в Лондоне была издана, без указания имени автора, новая книга Жана Поля Марата. Она называлась «The chains of slavery» — «Цепи рабства»

Это было первое политическое произведение молодого писателя, и оно доказало, что не философия, а политика, к которой он питал «природную склонность», как он однажды выразился, определяла его как общественного дёятеля и литератора.

История создания «Цепей рабства» довольно запутанна.

Сам Марат, пятнадцать лет спустя после выхода первого издания этой работы, в 1789 году, в письме к председателю Генеральных штатов писал, что побудительными мотивами к созданию этой книги было стремление принять участие в острой политической борьбе, проходившей в то время в Англии, и повлиять на результаты приближавшихся парламентских выборов.

Марат разъяснял там же, что он преследовал этой книгой прямые практические цели. Он надеялся призвать англичан «к осознанию своих прав с помощью изображения гнусных уловок, к которым прибегают государи для порабощения народов, и путем изображения ужасающих бед, которые неизбежно влечет за собой деспотизм».

Это свидетельство автора «Цепей рабства», безусловно, заслуживает внимания.

В целом эта версия должна быть принята с полным доверием. Кому же, как не автору, лучше всего знать историю создаваемого им произведения?

Пытливый наблюдатель, обладавший зорким глазом и цепкой памятью, молодой врач с жадностью вглядывался в эти яркие картины разительных социальных контрастов, которые каждый день являл ему окружавший его мир.