Марат. История одной души (СИ)

"А мог у учителя школы, когда тот шел за закрытым гробом черного мальчика, - сообщила Намон. Она явно не собиралась молчать. - Помнишь, как они все жалели его? Тебя так не пожалеют. Если они докажут, что это ты убил его, тебя зароют как дохлую собаку, твои руки с отрубленными пальцами будут торчать из земли, и муравьи придут, чтобы ими питаться".

Ульрих видел, что Марат побледнел.

- Зачем мне это? - спросил он.

Марат тяжело дышал.

- Когда? - спросил он.

- Год назад, - сказал белый

- Она еле двигалась, - не поверил Марат.

Ульрих пожал плечами.

- Она две недели пробыла в Абиджане, - ответил он, - и добилась встречи.

- Когда точно? - спросил Марат.

- Февраль, - припомнил белый.

Доктор Анри. Больница. Белый не врал. Все сходилось. Марат думал, что те две недели она была в больнице. Он думал, что она тратит деньги на себя.

- Почему я должен этому верить? - спросил он.

Белый пришел в раздражение.

- Хотя бы потому, что я с тобой говорю, - ответил он. - Или ты думаешь, что найдутся недоумки, которые станут разыгрывать такой спектакль, чтобы сделать тебе что-то плохое?

Марат молчал. Он знал, что Ульрих прав. Месть была бы другой. Каждый вечер он раскрывал свой нож и клал его под подушку, острием к стене. Каждое утро, выходя в туман, он думал о том, что сейчас его оглушат ударом по голове и увезут, чтобы истязать.

- Таких, как ты, каждый день убивают на улицах. Я могу проехать по городу и наловить целый зоопарк бедных черных детишек. Их родители мне еще приплатят, чтобы я только забрал их спиногрызов. А ты сидишь и не веришь, что тебе предлагают билет в рай?

Марат испытал страшную вспышку ярости. Порвавшийся презерватив. Разъяренные арабы с камнями. Женщина, задушенная в комнате с видом на Нотр-Дам-де-ла-Пэ. Он разжал кулак, потом снова сжал. Нож под рукой. Белый ублюдок думает, что теперь для него может быть рай? Он врет. Он не сидел на берегу и не смотрел в глаза крокодила, как это делал Марат. Он не знал, что такое планировать засаду. Он не видел, как внутренности вываливаются из вспоротого живота еще живого Клавинго, не видел, как тот падает в реку. Не видел, как крокодил, почуяв кровь, бросается вперед. Он не чувствовал гипнотического страха, который после убийства делает руки ватными.

- Закрой дверь, сынок, - первый раз подал голос водитель, - а то в машине действительно становится жарко.

Не сейчас. Не сейчас. Не сейчас. Марат убрал руку с кармана и подобрал ногу. Дверь автомобиля захлопнулась. Шум улицы исчез, осталось тонкое пение кондиционера. Тихо.

- Мой отец послал тебя сюда? - спросил Марат у белого.

- Я говорил твоему отцу о твоем существовании, - сообщил Ульрих, - и он попросил это уладить. Он не уточнял, как.

Марат попытался сообразить, о чем идет речь.

- Видишь ли, по законам нашей страны ребенок может требовать от своих родителей некоторых вещей, - объяснил белый. - Если твой отец о тебе не заботится, его можно за это судить.

- Я хотел бы его увидеть, - сказал Марат.

- Он не хочет тебя видеть, - ответил Ульрих.

- То есть ему на меня плевать, - подытожил Марат. - Он просто защищает себя.

Белый поморщился.

- Да, - подтвердил он, - можно сказать и так.

- Как он выглядит? - спросил Марат.

- Ему сорок девять лет. Он гере. Ты можешь найти его фото в какой-нибудь старой газете, - предложил Ульрих.

Гере. Его отец - один из тех, кто смеялся над ним и бил его. Один из тех, кто научил его тому, что его мать - арабская шлюха.

- Повтори, как зовут твоего босса, - попросил Марат.

- Алассан Буаньи, - сказал белый. - Но ты не сможешь носить его фамилию. Ты будешь Марат Шудри-Буаньи.

Шудри-Буаньи - дурацкое второе имя. Марат подумал, что у его отца большой долг.

- Ты говорил, его можно судить за то, что он со мной сделал, - вспомнил он.

Ульрих криво усмехнулся.

- Ты ненавидишь его, я понимаю, - сказал он.

"Жирная розовощекая свинья. Я могу сделать так, что ты умрешь, харкая кровью на дорогую обивку салона твоего джипа. И твои глаза погаснут, как погасли глаза моей матери, когда я душил ее, как погасли глаза Клавинго, когда я повел нож вверх".

- Ты не понимаешь, - ответил Марат.

Белый на секунду замолчал.

- В любом случае, теперь уже поздно, - сообщил он, - потому что мы тебя нашли. Если ты откажешься от помощи, это твое дело, а не наше. Твой отец не обязан встречаться с тобой лично.

- Мой отец очень богат? - спросил Марат.

Он пытался представить, насколько богат человек, шестерка которого ездит на машине с кондиционером. В сто раз богаче доктора Анри. Хорошая одежда, еда, которая никогда не кончается. Большой двухэтажный дом, в котором не нужно сдавать комнаты, в котором все стекла на своем месте. Нет, это слишком мало.

- У него шестнадцать миллионов долларов, - сказал Ульрих. - Он очень богат.

- Это его автомобиль или твой? - поинтересовался Марат.

Белый вскинул брови, но ответил.

- Мой, - сказал он. - Если ты хочешь посчитать его состояние в джипах, то ему хватит денег на три сотни таких, как этот. Может быть, больше.

- Ладно, - решил Марат. - Я хочу такую машину, новый двухэтажный дом, и, - он пошевелил пальцами босых ног, - дорогие ботинки.