Марат. История одной души (СИ)

- Сэр, - разорвал монолог Марата Фахид, - наемники были бы рады убить его прямо на месте. К этому все располагало. Но я не мог позволить им казнить Вашего сына, как простого преступника.

Буаньи тяжело вздохнул.

- Ты все правильно сделал, - сказал он. - Если никто не начнет говорить об этом, я буду доверять тебе еще больше.

- Господин, это честь для меня, - ответил Фахид.

- Что бы ты сделал на моем месте? - спросил Буаньи.

- Отпусти меня, - предложил Марат.

Фахид склонил голову.

- Мне не пристало думать об этом, - сказал он, - но я не мог не задать себе этого вопроса, когда вез его сюда.

Он замолчал, обдумывая следующую фразу. Буаньи ему не мешал.

- Человек не может сам отвечать на такие вопросы. Для этого есть традиция. Я знаю хадис Сахих аль-Джами. Он гласит: "Ты и твое имущество принадлежат твоему отцу".

Фахид говорил очень медленно. Слова разлетались под мраморным сводом приемного зала.

- Есть другой хадис. Достойный человек говорил, что слышал эти слова из уст Посланника Аллаха. Он передал: "Отец не может быть казнен за убийство собственного сына".

- Ты предлагаешь мне убить его? - уточнил Буаньи.

- Ты не можешь, - сказал с пола Марат. - Никто не может.

Его слова остались без внимания.

- Нет, господин, - ответил Фахид. - Как я могу предлагать Вам убить родного сына? Последний хадис толковали по-разному. Имам Малик говорил, что отца нельзя наказывать, если он убил сына случайно, когда учил его побоями.

- Малик - это проститутка, которую я убил, - сообщил Марат.

Буаньи сухо рассмеялся.

- Мне нравится имам Малик, - сказал он, - но какой смысл учить сумасшедшего?

- Он не совсем безумен, - сказал Фахид. - Эту девушку по чистой случайности действительно звали Малик.

Наступила тишина. Буаньи опустил на сына свой тяжелый медленный взгляд.

- Я хочу дом, как у тебя, и машину с кондиционером, - сказал Марат. - Ты должен дать их мне.

- Если ты в своем уме, - ответил ему отец, - то ты самая наглая мразь из всех, что валялись на этом полу.

Марат засмеялся.

- Если ты не сделаешь этого, я тебя убью, - обещал он.

Буаньи тоже засмеялся.

- Он меня убьет, - повторил он.

Марат в ярости зашипел на него. Отец смеялся над ним, как когда-то смеялся его юрист Ульрих. "Он не верит, - подумал Марат, - он не знает, какая во мне сила". Он задергался между натянутыми наручниками.

- Я хочу опия, - потребовал Марат.

- Нет, - резко сказал Буаньи. - Это отродье не стоит того, чтобы я его учил. Фахид.

- Да, господин?

- Я хочу, чтобы он сидел в клетке - это будет ему дом - и имел столько опия, сколько попросит. Я не откажу ему в еде. Пусть ест, сколько хочет. Я не откажу ему в образовании. Все книги его.

Буаньи перевел дух и еще раз брезгливо вытер лицо платком.

- Если он захочет меня уважать, - закончил он, - пусть напишет мне письмо. А если выберет опий, я буду рад узнать, что он сдох от передозировки.

В зале повисла тишина. Фахид молчал. Марат скалился.

- Ты сможешь это сделать?

- Да, - подтвердил мусульманин.

И Марат оказался здесь. В этой клетке.

***

Бой снова приблизился. Марат почувствовал, что решетка под его руками начинает мелко дрожать. Это вырвало его из воспоминаний. Он отпустил прутья и удивленно отступил от них на шаг. Теперь к запаху резиновой гари примешался дух дизельных выхлопов.

За окном ревело и грохотало. Марат понял, что различает какой-то звук. Он появлялся в промежутках между оглушительным стуком пулемета. Марат слышал его и раньше, но не так близко. Это была мощная машина. Казалось, что моторы пяти патрульных бронетранспортеров сложились в один. Пленник опустился на одно колено и приложил руки к полу. Дощатый настил вибрировал в такт с огромным механическим сердцем. Казалось, что со всех сторон на маленькую камеру надвигается рокочущая стихия.

"Танк", - подумал Марат. Его охватило ледяное опиумное упоение. Каждой клеточкой своего тела он чувствовал, как близко от него машина-убийца. Пулемет танка снова загрохотал. На этот раз звук был таким, что от него начинали ныть зубы. Пули прошили крышу маленького домика, в воздухе закружились опилки. "Пусть одна из них перебьет прут решетки, - взмолился Марат, - ведь она может". Он знал, что может. Это были не винтовочные пули. Танковый пулемет оставлял в досках огромные дыры. Сквозь несколько прорех в противоположной стене Марат мог видеть белую дымку улицы. За окном вспыхивали зарницы.

Пулемет перестал стрелять. Снова заработали гусеницы. Марат схватил решетку руками. "Дави, - подумал он, - и разрушай". Танк представлялся ему одним из великих лоа, большой и жуткий, в сто раз больше крокодила.

- Раздави мою тюрьму! - закричал Марат. Он видел, как сквозь дымовую пелену на окно надвигается огненно-черная тень. Броня боевой машины горела. Расплавленный металл, как семя обезумевшего огненного змея, стекал в землю, чтобы прожечь в ней черные бреши.

- Разрушай! - неистовствовал Марат. - Иди ко мне!

Морда танка въехала в окно.

- Да! - закричал Марат.