Марат. История одной души (СИ)

Прошло еще какое-то время, и Марат услышал шаги второго человека. Они были легче и чаще, чем у предыдущего.

- Александр, прости, ты молишься? - осторожно поинтересовался пришедший. - Можно задать тебе два вопроса?

- Я не молюсь, - устало возразил другой. - Просто это красивое место. И здесь прохладнее, чем на улице.

Говорили по-английски. Голос второго показался Марату знакомым.

- Может, стоит переубедить людей, - предположил первый. - Чем раньше мы покинем город, тем скорее спасемся.

- Нет, - не согласился с ним второй. - Мы уйдем, только когда похороним наших мертвых. Пока они грабят наши дома, им не придет в голову, что мы можем быть здесь.

- А если они придут? - спросил первый.

- Тогда мы будет защищаться, - спокойно сказал второй. - Филипп, сядь рядом со мной и успокойся.

Марат услышал, как негромко скрипнула лавочка.

- Мы с тобой, - продолжал второй голос, - приехали сюда всего два десятилетия назад. Но другие... Они владеют этим краем полтора века. У них здесь семейные имения. В этой земле лежат их прадеды. Чудо, что они вообще идут. Я боялся, что все останутся, чтобы защищать свои дома.

- Это было бы слишком безумно, - пробормотал Филипп. - Но прощаться с мертвыми, когда еще не спасены живые - тоже безумие.

Слова мужчин тихо, но отчетливо разносились в огромном круглом зале.

- Это способ оставаться людьми, - ответил второй голос. - Если мы не будем этого делать, то превратимся в белую банду среди черных. И для нас все кончится, даже если мы останемся живы.

Повисла долгая пауза. Марат смотрел на голубя в голубой вышине. Ему казалось, что птица машет крыльями. И он знал, знал второй голос. Кто же это? Кто? Кто-то знакомый, кто-то такой ненавистный. Один из тех, кто его унижал.

- Ладно, - сдался Филипп. - Ты, наверное, прав. - Он немного помолчал. - И второй вопрос, личный.

- Спрашивай, - согласился знакомый голос. - Мы все можем завтра умереть. Плохо, если останутся недомолвки.

- Утром была перестрелка, - продолжал Филипп. Он говорил медленно и задумчиво, тщательно выбирал слова.

- Да, - подтвердил второй голос.

- Я спрашиваю не потому, что это было неправильно, - пояснил первый. - Просто это было так... странно. Ты ругался на африкаанс.

Обладатель знакомого голоса тихо рассмеялся.

- Я не всегда был школьным учителем, - сказал он. И тут Марат узнал его. Это был Сангаре. Неужели собор хотел сказать ему это?

- Ты воюешь как сущий дьявол, - с тихим восхищением заметил Филипп. - Видит Бог, ты хороший сосед и друг. Но кем ты был раньше?

- Пойдем, - предложил Сангаре. Они встали, и звук их шагов мягким эхом разнесся между колонн галереи. Марат лежал, не шевелясь. Они прошли мимо него.

- Так кем? - нетерпеливо спросил Филипп.

- Мой отец был военным таможенником, - объяснил Сангаре. - Я вырос на берегу залива Лас Бакре, и моей компанией часто становились дети матросов.

- Там нефтяной порт? - вспомнил Филипп.

- Да, - подтвердил Сангаре.

- Отсюда твой жаргон, - закончил его собеседник.

- И не только он, - сказал Сангаре. - С девяти лет я стрелял из автомата Калашникова по консервным банкам с нефтью. Там это обычное развлечение.

- А твой отец? - удивился Филипп.

- Мой отец был не самым приятным человеком, - ответил учитель биологии. - Он не останавливал меня, когда я играл в дурной компании. Он думал, что так я научусь быть похожим на него.

Марат увидел их сквозь щель в спинке своей лавочки. Оба были вооружены. Их винтовки висели за плечами. Филипп оказался лысеющим коротышкой, его плешивая голова равнялась с плечом Александра Сангаре.

После короткой паузы директор заговорил снова.

- Из-за него мне пришлось пойти в школу полиции при представительстве ООН. Курсантом я стажировался в том же порту. Ловил контрабандистов.

- А как ты оказался здесь?

- Мой отец умер, - объяснил Сангаре. - Я бросил карьеру в силовых структурах и поступил в университет. Я хотел быть учителем литературы, но не прошел конкурс, а по биологии у меня всегда было "отлично".

- Да, - задумчиво подтвердил Филипп, - судьба.

- Стрелять и ругаться проще, чем растолковать теорию Дарвина мальчику из католической семьи. Я рад, что сменил поприще...

Мужчины рассмеялись. Их голоса удалялись.

- Я убью тебя, - прошептал Марат. Он улыбался. Его легкие клокотали, но он не слышал этого звука и не чувствовал боли. Вот это встреча. Он еще минуту смотрел вверх, на сияющую вершину купола, а потом медленно поднялся. На лакированном дереве лавки осталась липкая лужица его крови. Он пошел за своим врагом. Для него открывался последний сезон охоты на человека.

***