Марат. Любить вопреки (СИ)

— Марат! — глазищи огромные, под ними черные тени и плачет опять. Губки пересохшие дрожат. У меня сердце сжимается.

— Пустите меня к нему, — она цепляется пальчиками за форменную куртку одно из охранников. — Отца нет. П-пож-жалуйста, п-пусти-те, — начинает заикаться и захлебываться в истерике.

— Под мою ответственность, — из-за флигеля выходит ее личный водитель. Я готов расцеловать его и только краем сознания становится интересно, почему охрана у ворот кивает и выпускает Ро ко мне.

Она с разбега кидается мне на шею. Не знаю, как не упал. Даже поймал и прижал к себе, кутая в собственную куртку.

— Тише, — глажу ее по спине. — Живой я, живой. Не смей так за меня переживать. Тебе есть, о ком думать. Не будет аборта. Тебе восемнадцать, ты можешь решать. Это мой ребенок. Я тоже могу решать. Люблю тебя, — хриплю ей в волосы, сжимая их дрожащими пальцами. — Всегда, поняла меня. Люблю.

— Он убьёт тебя. Отец убьёт тебя, Марат, — она целует меня везде, где попадает.

Ее водитель показывает мне жестом, что времени у нас не осталось. Киваю ему, что понял. Нехотя отодвигаю Ро от себя.

— Мечта моя, он уже сказал, когда повезет тебя в больницу? Мне важно знать. Я буду там вместе с тобой бороться за нашего ребенка.

— Ничего не сказал. И телефон забрал, — она гладит пальчиками ссадины на моем лице.

— Я понял. Значит найду способ узнать сам. А сейчас вернись в дом. Мне надо уйти. Только сейчас надо, чтобы у тебя не было проблем, и ты не нервничала. Я не прощаюсь с тобой. Поняла меня? — кивает и опять плачет. — Нет-нет, не надо. Ро, я не могу видеть твои слезы. Пожалуйста, улыбнись мне. Давай, — глажу ее по губам, чуть растягивая их в стороны в подобии улыбки.

Аврора улыбается, а ее водитель уже активно маякует, что мне пора сваливать. Я расцепляю ее пальчики, впившиеся в рукава моей мокрой куртки, разворачиваю и слегка подталкиваю в сторону ворот. Сам ухожу в деревья и вдоль забора двигаюсь к перекрестку. Мужчина, что подвозил меня, так и стоит здесь, только перепарковался.

Сажусь в теплый салон. Сердце опять грохочет и самому, откровенно говоря, хочется плакать от отчаяния. Подношу к лицу ладони и вдыхаю оставшийся на них запах своей девочки. Мне вообще насрать, что сейчас обо мне подумают. Это мое лекарство.

— Теперь то в больницу? — смеется водила.

— Домой. Только давай я все же сам.

— Сиди. Адрес только надиктуй.

Он довозит меня по навигатору прямо до подъезда. Пытаюсь хоть денег ему перевести. Не берет. Оставляет свой номер телефона и берет мой, просто на всякий случай. Жму его горячую ладонь и раз в пятый уже искреннее благодарю.

— Береги себя. И девочку свою береги, — бросает мне на прощание и уезжает.

Захожу в подъезд, на автомате преодолеваю лестницу и стучу в дверь. На поиски ключей сил не осталось. Мать не открывает. Стучу еще раз и наконец из квартиры слышатся шаги. Щелкает замок. Я вваливаюсь в прихожую, оттесняя маму своей массой. Трезвая вроде. Вот и славно.

Снимаю обувь и плетусь в свою комнату, где-то по дороге роняя на пол куртку.

— Что случилось, сынок? — мать идет за мной.

— Потом, — морщась от боли, ложусь на кровать разбитым лицом в подушку. — Не трогай меня пока. Устал.

В тепле веки быстро тяжелеют. Вся жесть последних суток махом наваливается на меня и придавливает к кровати. Мама садится рядом, касается волос и медленно гладит по голове, как маленького. Позволяю себе отдаться этому ощущению в надежде хоть немного расслабиться и поспать.

Глава 21. Нет выбора

Глава 21. Нет выбора

Аврора

С самого утра со двора доносятся крики. Я не спала, поэтому услышала их без труда. Мне казалось, если не засыпать, рассвет настанет еще не скоро, но вот он уже осветил прозрачное зимнее небо, а вместе с поднимающимся над городом солнцем ко мне вдруг пришло осознание — я повзрослела. Еще пару дней назад была восемнадцатилетней девчонкой, а сегодня все изменилось.

Раздраженно выдохнув, наступаю босыми ступнями на теплый пол, укутываюсь в одеяло, и волоча его край за собой иду к окну, чтобы посмотреть, что же там происходит.

Отец на повышенных тонах говорит с моим личным водителем и двумя охранниками, дежурившими вчера у ворот. Я просто смотрю, как они ругаются. Мне пусто и холодно. Хочется прижаться к боку Марата и слушать, как он дышит. Вдыхать горьковатый запах сигарет с его пальцев. Просто чувствовать его, но этого не случится. Нам не позволят.

У меня теперь есть его частичка.

Опускаю взгляд, кладу ладошку на живот, медленно поглаживаю и роняю слезы на собственные руки.