Марджори в поисках пути

— Женщина, ты практически написала эту песню. Твой дух водил моей рукой.

— Я не вижу своего гонорара! — засмеялась она.

Эта песня приводила Марджори в дрожь многие месяцы. Сейчас, танцуя под нее с Ноэлем, она ощущала только приятно разливающееся томление. Она закрыла глаза. Музыка перешла в «Поцелуи дождя».

— Это становится стандартной аранжировкой, — сказал он. — Попурри Эрмана.

Через минуту Марджори пробормотала:

— Слава Богу, они не знают вальс «Южного ветра».

— Мардж, это было бы совсем забавно, правда? Еще и «Южный ветер»?

— Забавно, Ноэль.

— Ты знаешь, всегда должен быть вступительный взнос. Кроме тех случаев, когда платишь при выходе, как делают на мексиканских автобусах. Мне кажется, мы дешево отделались.

— Я не жалуюсь.

— Мардж, я надеюсь, ты будешь самой счастливой женщиной в Нью-Йорке, или в пригороде, или где там еще. Я не забуду тебя. У меня нет сожалений, за исключением того, что я создан чересчур извращенным для тебя. А это старая история.

Чтобы не расплакаться, она проговорила:

— Я должна идти.

Было без семи минут девять, когда он поцеловал ее в щеку и посадил в такси.

— Развлекайся в Голливуде, — успела сказать она перед тем, как такси тронулось.

Неясно соображая, она поехала домой и переоделась. Потом она не смогла поймать такси; ей пришлось идти пешком на Бродвей. Потом такси поцарапало крыло о грузовик на полпути в больницу, и еще десять минут пролетели, пока водители спорили и обменивались номерами прав. Было без пяти десять, когда она подъехала к больнице. Она встретила Морриса Шапиро в фойе; он выходил в пальто и серой шляпе, которая всегда казалась слишком круглой и слишком большой. Он шел, ссутулив плечи.

— Моррис!

Он взглянул на нее.

— О, привет.

— Боже, ты уходил отсюда без меня?

— Я подумал, что-то случилось и ты не придешь. Было все хорошо, но…

— Моррис, я звонила два часа назад. Разве ты не получил моего сообщения?

— Какого сообщения? Нет. Никакого сообщения я не получал. Какая разница? Я собирался в кино. Хочешь пойти? Или занята чем-то?

— Я клянусь Богом, что звонила, Моррис. Эта новая идиотка на коммутаторе… я задушу ее… я оставила сообщение…

Моррис говорил очень мало в такси. Он любезно отвечал на вопросы о вечере и отмахивался от ее извинений. Они пошли в ослепительный ресторан, отделанный в гавайском стиле, недалеко от «Уолдорфа». После того как они станцевали пару медленных танцев и сидели и курили за столиком, Моррис спросил:

— Марджори, ты случайно была не с Ноэлем?

Ошеломленная, она кивнула.

Он устало улыбнулся.

— Расскажи о твоих экстрасенсорных способностях. Я думал об этом когда-то. Это совершенно правильно.

Потом она объяснила: неожиданная встреча, просчет во времени, несчастный случай с такси. Он продолжал кивать.

— Моррис, мне было приятно встретить его. Я никогда этого не планировала, ты знаешь. Я бы повесила трубку, если бы он позвонил. Но мне было приятно. Я в первый раз поняла, что действительно излечилась.

— Это хорошо. Хотя ты и устала, ведь так? Ты выглядишь усталой.

— Так, немного. Но мне забавно.

— Да, и мне тоже. Мы еще выпьем и потанцуем перед тем, как уйти.

Она старалась придать больше страсти своему танцу. Но он действительно был слабым танцором. Как на грех, оркестр начал играть одни румбы, в которых Моррис был особенно неуклюж.

Итак, доктор Шапиро проводил Марджори домой рано в тот вечер.

Марджори перестала работать в больнице спустя пару недель, скопив около сотни долларов. Доктор Шапиро не приглашал ее обедать и не звонил с того вечера; и несмотря на то, что ее это немного унижало, она довольно спокойно к этому отнеслась. Он был серьезен, случайно встречаясь с ней в коридорах больницы. Когда она уходила из приемного отделения в последний раз, он сердечно сказал «до свидания».

9. Ставится "Принцесса Джонс"

Помолвки и свадьбы ее друзей по колледжу, кузин и знакомых по храму все продолжались и продолжались. Привлекательные девушки почти все были замужем, а теперь выходили менее привлекательные. У нескольких знакомых были дети. Несколько подруг имели двоих детей, а Розалинда Бойхэм была беременна третьим. Розалинда казалась совсем отдалившейся во всех отношениях, когда Марджори случайно встречала ее, грузную, идущую вперевалочку, где-нибудь в магазине или на улице. У Розалинды при этих встречах на лице появлялась улыбочка непонятного изумления, которая сильно раздражала Марджори. С какого же времени, думала она, красивая девушка чуть старше двадцати одного года становится ничтожным уродцем? Розалинда, которой исполнилось двадцать три года, выглядела уродливо со своим огромным животом, большим задом, обвисшей грудью и деловым, довольным видом сорокалетней женщины, когда жонглировала пакетами и свертками.